Оттенки моего безумия

– Неважно, – слишком резко произносит Джаред и выезжает с парковки.

Всю дорогу парень крепко сжимает руль, его костяшки белеют, а на скулах подергивается мускул. Он напряжен, но задавать вопросы я не решаюсь. С Джаредом я практически не общалась, мы больше знакомые, чем друзья, поэтому есть вероятность, что он рявкнет что-то наподобие «Не твое дело!».

Вжавшись в сиденье, я пытаюсь не думать о напряжении, нависшем над нами, которое почти осязаемо. Все, что я действительно хочу сейчас, – это поскорее добраться до дома, взять вещи и отправиться на работу. На такси. И пусть Блейн не одобрит этого, я не смогу вытерпеть еще одну поездку с таким угрюмым парнем, как Джаред.

Уже совсем скоро у меня вновь будет машина, и это не может не радовать. Плюс до переезда осталось несколько дней. Если бы не столкновение с Джезом, я бы давно ходила по съемной квартире, наслаждаясь одиночеством.

Но ситуацию омрачает тот факт, что мне будет немного страшно жить одной. Ведь Джез все еще на свободе, а значит, если он узнает о моем переезде, мне может не поздоровиться. Не хочу даже думать о повторном нападении. Прочь, плохие мысли!

Как только машина останавливается на подъездной дорожке, я мямлю «спасибо» и вылетаю на улицу. Однако в дом мне попасть не удается, так как дверь заперта, и пока я ищу ключ в рюкзаке, Джаред успевает открыть ее и пропускает меня вперед, из-за чего мне вновь приходится его благодарить.

Внутри пусто и холодно. Я привыкла к шуму, возгласам ребят, но сейчас они в университете и вернутся не менее чем через полчаса. Судя по тому, как Джаред достает бутылку энергетика и усаживается за барную стойку, ехать он больше никуда не собирается.

Я направляюсь к лестнице, но он останавливает меня.

– Не могла бы ты составить мне компанию? Я просто хочу поговорить с тобой. – Увидев мой растерянный взгляд, он издает смешок и спешит добавить: – Не волнуйся, беседа будет вполне приличной.

Судорожно вздохнув, я плетусь к стойке и забираюсь на высокий стул прямо напротив Джареда. Положив руки на темно-зеленый мрамор, выжидающе смотрю на него.

– Не могу сказать, что я много общаюсь с Дезом и Блейном в последнее время, но мы вчетвером – я, Ник и эти двое – лучшие друзья, а я всегда очень внимателен к тем, кто мне дорог. Так вот к чему я веду… В последнее время я начал замечать, что между вами тремя что-то происходит. Да и не только я, но и Ник тоже, хотя он и практически не бывает здесь. А в особенности меня интересуете вы с Блейном. Что происходит, Хейли?

– Я не знаю, – выпаливаю я, не подумав.

И это правда. Блейн ни разу даже не намекал, что я ему нравлюсь, но каким-то чудесным образом у него получилось украсть мой первый поцелуй и увидеть мою обнаженную грудь.

– Просто понимаешь, дело в том, что Блейн из всех нас самый отстраненный. Он не доверяет нам свои секреты, и кажется, что мы ему и не нужны. Когда мы впервые встретились друг с другом отдельно от остальных «братьев», то дали клятву, что всегда будем вместе. Сейчас в братстве происходят некоторые изменения, поэтому у меня нет времени раздумывать о том, что между вами происходит. Я надеюсь получить полное объяснение ситуации от тебя.

– Но я правда не знаю, Джаред. Не только вам Блейн ничего не говорит. Он странный, грубый и холодный, только лишь изредка и на мгновение бывает милым.

– Вы встречаетесь?

– Что? Нет! – быстро отвечаю я. – Нас даже друзьями сложно назвать, о чем ты?

Джаред ничего не отвечает, лишь запрокидывает голову и делает глоток энергетика. Со стуком поставив жестяную банку на барную стойку, он поднимается и идет наверх. Я остаюсь одна.

Мне бы тоже хотелось знать ответ на вопрос, который он задал.





* * *


Вечером я приезжаю с работы на такси. Блейн не смог меня забрать, он не отвечал на звонки, как и Дез. Я бы могла разозлиться и с усмешкой подумать о том, что моя безопасность не так уж и важна. Но зная, что его матери нездоровится, даже думать о подобном не смею.

Все парни уже дома и встречают меня с улыбками. На коленях Деза расположилась Нелли, и они что-то тихо обсуждают. Судя по тому, как сильно они хмурятся, разговор не из веселых. Теперь все понятно. Ему не до меня.

Ник с Амелией находятся на кухне. Девушка сидит на барной стойке с широко разведенными ногами, ее руки блуждают под футболкой Ника, а его пальцы пробрались под ее майку. Они целуются так, словно через секунду мир исчезнет. И я невольно заливаюсь краской, вспоминая, что совсем недавно Блейн целовал меня точно так же.

Когда Ник начинает ласкать шею Амелии не менее страстно, чем губы, и когда его ладони бесстыдно проскальзывают под ее джинсы, сминая ягодицы, Амелия поворачивает голову и, видя меня, широко улыбается. Она что-то шепчет Нику, и тогда он тоже меня замечает. Голодный блеск в его глазах говорит о том, что парень был в шаге от того, чтобы подхватить Амелию на руки и отправиться наверх, в ближайшую постель. Но я нарушила его планы.

– Привет, – ухмыльнувшись, говорит он и, подарив Амелии еще один глубокий, страстный поцелуй, отстраняется и поправляет футболку.

Прежде чем выйти из кухни, он произносит:

– Болтайте.

Амелия спрыгивает со стойки и, подойдя к холодильнику, достает две бутылки с пивом и кидает одну мне. В этом доме когда-нибудь кто-нибудь обходится без алкоголя?

– Привет, – говорит она, садясь на высокий стул.

– Ты ничего не имеешь против того, чтобы тебя целовали на виду у всех? – спрашиваю, присаживаясь напротив нее.

Сделав глоток пива, как ни странно, я не морщусь.

Девушка пожимает плечами:

– Раньше мне подобное не нравилось, но Ник делал все, чтобы раскрепостить меня. Он не любит стеснительных, да и я никогда не была ханжой, поэтому быстро привыкла к поцелуям и объятиям на виду.

– И сейчас тебе это нравится?

– Поцелуи на людях добавляют остроты, ведь ты знаешь, что не можешь перейти черту, и это распаляет еще сильнее. Когда попробуешь, сразу же поймешь меня, – подмигивает Амелия, я покрываюсь румянцем, а она смеется. – Ты покраснела, потому что вспомнила что-то подобное или потому что ни разу такое не пробовала?


– Скорее второе, – признаюсь я.

Она понимающе кивает, а у меня возникает такое ощущение, как будто Амелия меня жалеет.

– Твои волосы снова кучерявые, – замечает она.

– После того как ты их выпрямила, я ничего подобного не делала. К сожалению, не было на это времени.

Амелия опять кивает, догадываясь, что под фразой «не было времени» я имею в виду нападение.

Когда в кухню заходит Блейн, я чувствую, как мое тело оживает. Стоит ему посмотреть на меня, как кожа горит и на шее выступает испарина. Я изучаю его и хмурюсь, когда вижу, как он крепко держится за бок. Но мой немой вопрос остается без ответа, потому что Блейн поворачивается и идет наверх, давая мне понять, что я должна следовать за ним.

Извинившись перед Амелией и получив от нее понимающую улыбку, отставляю банку в сторону и бреду по лестнице на второй этаж. Блейн оставил дверь приоткрытой, и, как только я оказываюсь в спальне, комок воздуха застревает в моем горле, не позволяя нормально дышать.

Блейн слишком медленно и соблазнительно снимает куртку и кидает ее на кресло, после этого он не менее эротично стягивает темную футболку, что и вовсе лишает меня последних капель кислорода. Его взгляд устремлен на меня, я пытаюсь смотреть ему в лицо, но не могу удержаться и начинаю изучать его восхитительное тело.

Сильная краснота на боку выглядит не так привлекательно…

– Что случилось? – с беспокойством спрашиваю я, подходя к нему и дотрагиваясь до кровоподтека.

Он молча наблюдает за моей рукой.

– Блейн, отвечай! – требую я, беря двумя пальцами его за подбородок и заставляя смотреть мне в глаза.

– Моя мама не заболела, – спустя бесконечно долгую минуту сдается он. – Я встретился с Джезом. Эта сволочь напала на меня исподтишка.

Меня охватывает невероятно сильная злость на обоих.

– Зачем ты вообще пошел на эту встречу? Или благоразумие – это не про тебя? Думаешь, ты бессмертный?! Знаешь же лучше меня, что твой брат – законченный психопат, которому ничего не стоит кого-нибудь убить!

– Успокойся! – рычит Блейн, хватая меня за руку. – Я вызвал полицию, но он удрал. Я – не ты, и я не могу избегать родного брата. Не забывай, что моя мать тоже в опасности, Джез точно так же может ей навредить, как и любому из нас.

– Это не значит, что ты должен рисковать, забыть о собственной безопасности! Если он что-то с тобой сделает, твою маму некому будет защитить, это ты понимаешь? Надо было позвонить копам и отправить их на встречу с Джезом, а не ехать самому! – не могу угомониться я.

– Ты мне никто, не указывай, что я должен делать, а что – нет, – резко отвечает Блейн, и я стараюсь не упасть, потому что мои ноги подкашиваются от его слов.

Не позволяю себе заплакать и произношу медленно, четко выговаривая каждое слово:

– Если я тебе никто, то будь добр в следующий раз не забираться под мое одеяло, не целовать и не снимать с меня одежду.

Его лицо краснеет от ярости. Он шагает вперед, а я отступаю до тех пор, пока не врезаюсь поясницей в стол. Хватаюсь за него, как за спасательный круг. Блейн подходит вплотную, опирается руками на мои сжимающие край стола ладони. Он сильно надавливает на них, и я шиплю от боли.

Горячее дыхание опаляет мое ухо, когда он наклоняется, чтобы прошептать:

– Не помню, чтобы ты возражала против моих губ и ласк, салага, – и сразу же отстраняется.

Я потираю костяшки, которые сильно болят из-за Блейна, и смотрю на его спину, после чего вновь изучаю его бок.

– Надо намазать ушиб заживляющей мазью, – говорю я, одновременно подходя к парню.

Блейн не сопротивляется, когда я беру его за руку и веду в ванную комнату. Он послушно садится на край ванны и наблюдает за тем, как я достаю аптечку.

Поставив ящичек на столик рядом с раковиной, открываю и ищу крем. Щека горит из-за того, что Блейн пристально следит за моим лицом. Я борюсь с желанием посмотреть на него. Меня бросает в жар. Подобное происходит все чаще после нашего поцелуя. Я невольно дотрагиваюсь до груди сбоку. Я упоминала, что у меня есть шрамы. Дело в том, что левая часть груди покрыта рубцами. Но Блейн не трогал то место, в порыве страсти при приглушенном свете он ничего не заметил.

Губы пощипывает от воспоминаний той ночи. Я облизываю их кончиком языка, пытаясь отмахнуться от мысли, которая преследует меня с тех пор, как мы с Блейном встретились на кухне. Хочу поцеловать его снова. Но больше такой ошибки допускать нельзя. Я вообще не имею права подпускать Блейна близко, ведь он ясно дал понять, что я ничего не значу для него. Не буду врать, что его слова меня не обидели. В моем понимании, первый поцелуй – это нечто большее, чем просто соприкосновение губ. Я никогда не думала, что после первого поцелуя буду отвергнута в прямом смысле этого слова.

Я поворачиваюсь и встречаюсь с Блейном взглядом, но тут же переключаю внимание на ушиб. Не хочу смотреть ему в глаза, это плохо влияет на меня. Я касаюсь покрасневшей кожи, которая вскоре покроется синяками, и чувствую, как Блейн вздрагивает под моей ладонью. Мне пришлось немного наклониться, поэтому я ощущаю его дыхание на своей шее.

Я старательно обрабатываю ссадину, пытаясь не думать о навязчивых и пошлых мыслях. Мне не нужны ни его губы, ни его тело. Мы – запретный плод друг для друга. Надо постоянно об этом себе напоминать.

Отстранившись, я выдавливаю на кончик пальца еще немного крема и снова наклоняюсь. На мои бедра ложатся две крепкие руки. Я делаю глубокий вдох и замираю. Губы Блейна, дыхание которых по-прежнему опаляет мою кожу, подаются вперед и оставляют на шее крепкий поцелуй. Сначала Блейн просто сдвигает шарфик, который я ношу, чтобы никто не увидел засосы, а потом и вовсе его снимает.

– Хейли, – судорожно произносит Блейн мое имя, и я таю в его руках.

– Блейн, нельзя, перестань, – вяло сопротивляюсь я.

Страсть сильнее нас, и ничто не сможет развеять наше влечение друг к другу. Это влечение не только наших тел, но и душ, иначе Блейн не бывал бы изредка мил со мной.

– Не пытайся меня остановить. Это сильнее нас, – вторит он моим мыслям и больно впивается в шею, оставляя еще один засос.

Я вскрикиваю, мои ноги подкашиваются, мне безумно хорошо.

– Не смей прикасаться ко мне после того, как отверг, – рычу я, царапая его спину.

– Я не отверг тебя, а просто сказал не лезть туда, куда не просят. И что тебя это вообще никак не касается, – в ответ рявкает он, продолжая терроризировать мою шею сладостными, как сочное яблоко, губами.