Пенелопа и огненное чудо

– А что касается остального… Меня, тебя… Таких, как мы. Есть множество способов скрыть это, и тебе это известно не хуже меня. И если ты…

Зашуршал гравий под чьими-то ногами.

– Кто-то идет, – прошипела Пенелопа. – Лови!

Она бросила противоглаз в люк. Звук падения она не услышала, значит, отец поймал противоглаз. Оставалось только шмыгнуть за изгородь и облить сено водой.





36

Свобода!





Мимо того места, где пряталась Пенелопа, прошел Фелльзейфер с кастрюлей и тарелкой в руках. Поставив и то, и другое на землю, он сунул в скважину ключ, повернул его, и цепь снова зазвенела. Когда крышка наполовину открылась, он крикнул:

– Говиндер, еда! Сможешь поймать кастрюлю или облить тебя супом, а?

Крышка поднялась над ямой.

– Решил сегодня со мной не разговаривать?

«Вот, сейчас он посмотрит вниз, – пронеслось в голове у Пенелопы. – Давай, папа, жми!»

Фелльзейфер, изогнувшись, как змея, сунул голову в люк… И замер.

– Говиндер!!! Где… Где ты, черт побери?!

В наступившей тишине Пенелопа считала секунды. Раз, два, три, четыре… Фелльзейфер должен был оглядеть люк, пока она считала до десяти.

– Карау-у-ул! Серж! На помощь! – рыбьеглазый побежал к дому. Как только он миновал изгородь, Пенелопа выскочила из укрытия и быстро, как молния, понеслась к люку. Обмотав один конец корня вокруг ворота, другой она бросила в яму и, сорвав крышку с бутылки, в которую успела натолкать травы, аккуратно плеснула водой на сорняк. Вр-р-рум-м! Шр-р-р! Кр-р-р! Да, дорога сказала правду. Клубни вырастали один за другим, болтались на корневище, которое теперь напоминало веревочную лестницу с узлами вместо ступенек. Лестница доставала до самого дна.

– Сумеешь подняться? – крикнула вниз Пенелопа.

– Хс-с-с-с-ш-ш-ш, – только и ответил отец. Ведь он только что пользовался противоглазом.



Леопольд Говиндер карабкался наверх, а корневище почти не дрожало. «Какой же он худой!» – подумала Пенелопа. Волосы его были бесцветными и почти полностью сострижены, а у штанов и майки если когда-то и был цвет, то его уже было не распознать – такими они были грязными.

– Я правду говорю, Серж! Он сбежал! Давай же, пошевеливайся!

Голос Фелльзейфера звучал всё ближе.

– Поднажми, поднажми! Он не мог далеко уйти!

С невероятной скоростью Пенелопа сорвала корень с ворота и бросила вниз.

– Эй, Симон Чакерно, а ну иди ко мне, – прошептал Леопольд, поднеся ладонь к краю люка. На нее забрался паук-косиножка. Говиндеры кинулись наутек. Выскользнув из кармашка на футболке Леопольда, противоглаз, описав дугу, полетел в яму и приземлился прямо на клубни. Но беглецам было не до того. Шмыгнув за изгородь, они бросились наземь и притаились. И очень вовремя – в ту же секунду из-за угла показались тюремщики и направились прямо к яме.

– Что за чертовщина?! – побледнел рыбьеглазый. – Что это? Еще пару минут назад там ничего не было! Клянусь, Серж, яма была пуста!

Мужчина в черном провел рукой по редким волосам.

– Угомонись, Фелльзейфер. Я его чую, он не мог уйти. Полезай в яму, разберись, что это, а я осмотрю участок.

– Я?! Почему я? Сам полезай! – Рыбьеглазый в панике схватился за голову, обмотанную черным тюрбаном.

– Ты что, боишься, что он у тебя последнюю рыжину высосет? – прошипел Серж. Почесав одну ногу о другую, он подошел ближе. – Это ты хотел провернуть всё завтра. Ты мерил вчера длину его волос! Если б я знал, что ты халтуришь, ни за что бы не оставил крышку открытой.

– Да как ты смеешь обвинять меня! Это я халтурю? Я всё делал как обычно! – взвился Фелльзейфер, отскочив от своего напарника.

– Да? И как же так вышло, что Говиндера больше нет, а вместо него в яме гора каких-то гигантских клубней? А? Как это вышло, я тебя спрашиваю? Значит, его волосы успели отрасти. Других вариантов нет. Значит, к нему вернулась сила, и теперь он над нами издевается.

Рыбьеглазый промолчал. Взглянув на клубни, он прищурился. Ему показалось – или совсем недавно они все-таки были поменьше? Вытащив из кармана телефон, он быстро набрал код. В стене ямы появилась лестница и, раскладываясь, стала опускаться вниз.

Серж помчался за угол, проверить, заперты ли ворота.

Фелльзейфер быстро спустился в яму. Достигнув дна, он затрясся – до чего здесь было холодно! Сделав шаг к стремительно разраставшемуся корневищу, он приподнял его за один конец. Дзынь! Под ноги ему выкатился противоглаз.


– Это что у нас тут такое? – пробормотал он, нагнувшись, чтобы поднять коробочку. – Да это же… Серж! Серж! Иди сюда скорей! Смотри, что я нашел!

На мрачном лице Фелльзейфера мелькнуло нечто вроде воодушевления. Все, что имело хоть какое-то отношение к технике, оказывало на него гипнотическое действие. Глядя на шкатулку, на мгновение он даже забыл, зачем сюда спустился. Недолго думая, он нажал на ржавую кнопку.

– Ну и что у тебя там? – Мужчина в костюме пересек лужайку и склонился над ямой. – Фелльзейфер, где ты? Черт бы тебя побрал!

Он принялся озираться по сторонам.

– Не волнуйся, Серж, я всё еще здесь, внизу! – хотел крикнуть рыбьеглазый, но с губ его слетело только еле слышное «С-с-ст!». Он принялся давить на кнопку в надежде, что его снова станет видно, но разумеется, ничего не вышло. «Дурацкая безделушка!» – подумал он и полез наверх.

– Фелль-зей-фер!!! Проклятие! Да что здесь происходит?! – негодовал его приятель, в ужасе озираясь. Когда кто-то схватил его за руку, душа у него ушла в пятки.

Грянувшись оземь, противоглаз сам собой починился. Ну, или почти. Исчезание начало работать так, как его и задумал создатель коробочки: нажав на кнопку, человек становился невидимым на полчаса. Затем вначале появлялась голова, потом ноги, а потом постепенно появлялось и всё остальное. Но поскольку Фелльзейфер ткнул в кнопку пальцем раза три, не меньше, ему оставалось быть невидимым еще как минимум часа полтора. Но проблема с потерей голоса так и не была решена.





37

Побег





В это время Пенелопа и ее отец, передвигаясь по-пластунски, обогнули дом. Теперь они стояли, прижавшись спиной к колонне, и едва дышали. Подул легкий ветерок, зашуршали побеги плюща, свисавшие с высокой ограды.

– Надо как-то выбраться отсюда, – прошептал Леопольд, оглядывая каменную стену.

Пенелопа посмотрела сначала на гравийную дорожку, затем на стальные ворота. «Ну, уж нет, мы выйдем отсюда», – подумала она, хоть и знала, что ворота заперты. Ее взгляд скользнул по газону, мху, мраморным статуям… И остановился на огромном четырехкрылом ангеле. В голове всплыло какое-то смутное воспоминание, размытый образ… Ах да, это же был ее сон! Сон, приснившийся сегодня под утро, в котором она вместе с каким-то худощавым мужчиной ползла через парк. Что он ее спросил?.. «Откуда ты знаешь, что ключ под ангелом?» – так? Или что-то в этом духе? А она ему ответила: «Мне приснилось…»



Пенелопа бросилась к статуе, сунула руку в щель у подножия постамента – и вытащила ключ, привязанный к черной ленте.

– Папа, сюда! – негромко позвала она, подбежав к воротам. Ключ подошел. Она повернула его, замок щелкнул, и ворота открылись. Пенелопа бесшумно выскользнула наружу, отец – за ней. Заперев ворота снаружи, они бросились бежать по улице, миновали ратушу, почту и банк и помчались дальше, как можно дальше, по узкой каменистой тропе, вверх по склону, через кусты, в лес.

Совершенно обессилев, отец и дочь остановились у черничной поляны, чтобы перевести дух. Пенелопе не давала разогнаться тяжесть в ногах, а Леопольд просто был очень слаб. Им повезло, что они сумели так далеко удрать.

– Теперь можно не торопиться, – отдуваясь, пробормотал Говиндер. – На таком расстоянии они ни за что нас не учуют, за деревьями ничего не разглядеть.

Часы на колокольне Черной Топи пробили три.

– К сожалению, нам все-таки придется поторопиться, – прибавила шаг Пенелопа. – Поезд до Горчичной Горы отправляется в четверть четвертого. Мы должны на него успеть!

Тут она споткнулась и упала. Леопольд помог ей подняться. Погоняемые страхом, они снова побежали сквозь чащу, по скошенному полю, по высохшим и растрескавшимся проселочным дорогам, мимо бледно-коричневых домов и участков, огороженных сеткой. Впереди показался вокзал. Поезд уже стоял у перрона. Пенелопа и отец влетели в вагон вместе с последними пассажирами. Двери захлопнулись, и состав тронулся.

Так они и стояли в тамбуре, зажатые между незнакомыми людьми, которые, может, и хотели бы отодвинуться от потных и грязных соседей, но не могли. Мест не было. С утра поезд был почти пустой, а сейчас набилось столько людей, сколько селедок в бочке. Нельзя было и пальцем пошевелить. Пенелопа и Леопольд стояли спиной друг к другу. А им бы очень хотелось поговорить, теперь, когда уже ни от кого не надо прятаться. Но в этой ситуации были и плюсы – сквозь такую толпу не мог протиснуться контролер и попросить билет, которого, конечно же, у них не было.

Добравшись до Горчичной Горы, они направились к стоявшему на остановке автобусу. Держа в руке проездной, Пенелопа пробормотала:

– Я поговорю с водителем. Он меня давно знает, и может быть, разрешит тебе проехать со мной…

Загородив, насколько это было возможно, отца, чтобы никто не видел его лохмотьев, Пенелопа широко улыбнулась водителю. Тот в изумлении уставился ей через плечо. Глаза у него полезли на лоб.

– Леопольд, это ты? – растерянно спросил он. – Но как?.. Ты же… То есть, я думал… Мне казалось… что ты уже много лет мертв!

– Привет, Фальк, – спокойно произнес герр Говиндер. – Рад тебя видеть! Как видишь, я жив. И если можно, хотел бы прокатиться на автобусе.

Водитель только рот открыл. Леопольд невозмутимо продолжил:

– Фальк, как только будет возможность, я расскажу, что со мной было. Но сегодня, прошу разрешения проехать на автобусе, хоть я и не могу заплатить.

Водитель решительно поднялся со своего места.

– О чем разговор, Леопольд! – ответил он и протянул ему билет. – Конечно, поезжай. Не хватало еще, чтобы я не пустил в автобус лучшего вратаря, который когда-либо был у нашей команды.

Взяв билет, Леопольд Говиндер улыбнулся. Тут за ними в автобус поднялась группа подростков, оттеснив их в глубь салона. Автобус резко тронулся с места.

Пенелопа ухватилась за спинки кресел. Чувствовала она себя довольно странно. Прямо у нее за спиной по проходу шел отец – и все же она не до конца была уверена, он ли это. И не растворится ли вдруг в воздухе, как сон. Она никогда не думала, что они когда-нибудь будут вместе ехать на автобусе.

Нет, этого просто не может быть!