Первая сверхдержава. История Российского государства

Англия, как водится, помочь войсками не могла, но обещала пособить деньгами.

Русский царь оставался, так сказать, политическим главой коалиции, однако военное руководство перешло к иностранным полководцам. Приняли общий план, по которому войска союзников разделились на три армии, действовавшие согласованно, но изолированно — у каждой была собственная задача. Такая стратегия не в последнюю очередь диктовалась страхом перед полководческим искусством Бонапарта и нежеланием ввязываться в генеральное сражение. Решили, что проще будет иметь дело с наполеоновскими маршалами, когда Великая Армия тоже разделится.

В августе боевые действия возобновились, и стало очевидно, что союзники почти повсюду имеют превосходство. Французам пришлось распылить часть своих сил по крепостям и гарнизонам, чтобы не утратить контроль над Германией.

На севере, в Пруссии, армии кронпринца шведского (156 тысяч солдат) противостояла группировка маршала Удино (71 тысяча); на юге, в Саксонии, австриец Шварценберг (235 тысяч) действовал против Бонапарта (122 тысячи); и только на центральном участке, в Силезии, у пруссака Блюхера и французского маршала Макдональда, силы были равны — по сто тысяч у того и другого. Самым многочисленным контингентом в коалиционной армии были русские, в общей сложности 173 тысячи человек, но их распределили по трем направлениям.

Подразумевалось, что в случае столкновения с Наполеоном все сразу пойдут на выручку тому, кого он атакует. Но, когда такое произошло, не успели.

В конце августа Богемская армия Шварценберга напала на корпус маршала Гувиона Сен-Сира, стоявшего близ Дрездена в отдалении от основной французской армии. Однако Бонапарт совершил стремительный бросок и в двухдневной битве разбил противника, заставив его отступить с большими потерями.

Дрезденское сражение стало последней крупной победой французов. Стратегия рассредоточения, которой придерживались союзники, оказывалась удачной. Пока Наполеон трепал Шварценберга, в Силезии маршал Макдональд был разгромлен Блюхером. Чтобы компенсировать нехватку сил, французам приходилось все время перебрасывать дивизии из одного конца Германии в другой. При этом потери от болезней и дезертирства становились значительнее боевых. К тому же Наполеон начинал проигрывать и политически. Его важный союзник Бавария вступила с коалицией в сепаратные переговоры.

К октябрю неравенство сил достигло таких размеров, что командование коалиции перестало бояться генерального сражения. Оно началось близ Лейпцига 16 октября 1813 года (поскольку события происходят в Европе, даю григорианский календарь) и вошло в историю под названием «Битва народов».

Это была самая масштабная баталия за всю историю человечества. Кровавый рекорд продержится до Первой мировой войны.

180 тысяч французов, поляков, саксонцев, вюртембержцев, баденцев, итальянцев с одной стороны и 350 тысяч русских, пруссаков, австрийцев, шведов с другой в течение четырех дней истребляли друг друга на почти двадцатикилометровом фронте.

Вначале силы были почти равны, потому что не все союзные войска успели прибыть к месту сражения, но Наполеон не сумел добиться решительного успеха. Затем, по мере усиления противника, дела французов шли все хуже. Они оборонялись, отступали, теряли позицию за позицией.

Интересной особенностью этой затяжной битвы было то, что одновременно велись закулисные переговоры. Наполеон пытался договориться с австрийцами о сепаратном мире, соблазняя их невероятными уступками: обещал отдать Польшу и Голландию, уйти из Италии и Испании, распустить Рейнский Союз. Эта уступчивость дала обратный эффект, поскольку была воспринята как признак слабости. А вот агенты союзников действовали успешнее. В самый напряженный момент битвы, 18 октября, наполеоновские сателлиты — саксонцы, баденцы, вюртембержцы — внезапно перешли на сторону врага и открыли брешь в самом центре французской линии.

Человеческие потери в этом колоссальном побоище тоже побили все рекорды — по разным оценкам, от 110 до 130 тысяч солдат были убиты или ранены.





«Битва народов». Готфрид Виллевальде



Формально, с сугубо военной точки зрения, дело закончилось вничью. Никто никого не разгромил, французы отступили в полном порядке. Но в ситуации осени 1813 года неуспех для Наполеона был равнозначен поражению, а поскольку битва была генеральной, она решила исход кампании и всей войны.

Бонапарту пришлось уходить из Германии. При отступлении его поредевшая армия опять понесла огромные небоевые потери — почти как год назад в России, разве что без морозов и голода. Во Францию пришлось пробиваться через враждебные земли вчерашних немецких союзников, теперь массово присоединявшихся к коалиции, и домой Наполеон привел всего 40 тысяч солдат. Великая Армия набора 1813 года повторила судьбу предыдущей.

Крупные французские соединения продолжали держаться в Гамбурге, Дрездене, Данциге, Магдебурге и других немецких городах, сковывая и задерживая союзников. Это давало Бонапарту надежду, что он успеет собрать новую армию. Опасались этого и союзники, памятуя, с какой грозной скоростью воскресли французские дивизии предыдущей зимой. Поэтому в ноябре Наполеон получил от коалиции предложение заключить мир: ему оставляли Францию в ее «естественных пределах» (то есть без всех завоеваний). Бонапарт хорошо понимал, что, проиграв войну, он не удержится и во Франции, поэтому ответил отказом. Тем самым из личных интересов он обрек свою страну на продолжение войны, которая теперь — это было ясно — будет происходить на французской территории.

Кампания 1814 года получилась короткой и кровавой.

Еще в конце декабря союзники переправились через Рейн и вторглись во Францию с востока. В первый день нового года император Александр с гвардией пересек французскую границу со стороны Швейцарии. Силы вторжения состояли из 200 тысяч солдат. Бонапарт смог собрать только 70 тысяч.

В эти последние недели Наполеон проявил все свои полководческие таланты. Он бросался с одного фланга на другой, за два месяца дал 12 сражений и почти все выиграл, погубил массу людей, но ничего изменить уже не мог. Побитые на одном участке, союзники пятились, но наступали на другом. Бонапарт кидался туда — пожар разгорался там, откуда он ушел. Вражеские авангарды подбирались все ближе к столице.

10–14 февраля Наполеон чуть не разгромил армию Блюхера, нанеся ему за пять дней четыре поражения. Впечатленные союзники даже остановились и снова предложили мир: Францию оставят в покое, если она согласится остаться в границах 1792 года. Бонапарт опять отказался. Он желал выторговать больше — кусок Германии до Рейна, кусок Альп. Подобная неадекватность притязаний может показаться удивительной, но у Наполеона в это время сложился дерзкий, авантюрный план переломить ход войны. Он двинулся на северо-восток, чтобы деблокировать находившиеся там сильные французские гарнизоны, до 50 тысяч солдат. С такими силами можно было снова перейти в общее наступление. Париж при этом остался почти незащищенным — Бонапарт надеялся на всегдашнюю медлительность противника.

Но отчаянно рискованная затея провалилась. На сей раз союзники действовали быстро. 25 марта они опрокинули малочисленный французский заслон и четыре дня спустя были уже около Парижа. Начались уличные бои. 30 марта командовавший обороной маршал Мармон послал к Александру парламентеров. Царь сказал: немедленно капитулируйте, «иначе к вечеру не узнают места, где была ваша столица». Если бы Бонапарт, гнавший войска к Парижу, подоспел чуть раньше, несомненно, так и случилось бы. На счастье будущим поколениям, Корсиканец опоздал, и прекрасный город не подвергся участи Москвы.

На следующий день Александр во главе войск (на две трети русских) торжественно вошел во французскую столицу. Это был самый великий день в жизни царя и во всей истории Российской империи.

У Бонапарта еще оставалось 60 тысяч войска, он собирался воевать дальше. Но собственные маршалы его не поддержали, полки без приказа складывали оружие. Наполеон попробовал отречься в пользу своего маленького сына, но союзники на это не согласились. Корона должна была вернуться к династии Бурбонов. Послушный французский Сенат признал монархом Людовика XVIII, брата казненного короля.

Мир подписали 30 мая — примерно на тех условиях, от которых неразумно отказался Наполеон. Только самого Наполеона уже не было. Его отправили в почетную ссылку на остров Эльба. Зато Франция получила назад захваченные англичанами колонии и не должна была выплачивать контрибуцию за огромный ущерб, который она в течение долгих лет наносила Европе. Более того, французов приглашали принять участие в международном конгрессе, который созывался в Вене, чтобы определить новый порядок мироустройства.



В результате победы над Наполеоном в Европе складывалась совершенно новая ситуация. Главным государством континента (на языке ХХ столетия — сверхдержавой) становилась Россия, а ее правитель возносился над всеми прочими монархами. Выглядело это так, будто русский царь заменил Наполеона в качестве всеевропейского вождя.

Дальнейшие деяния Александра Павловича в значительной степени объяснялись тем, что именно так он себя теперь и видел — ответственным за судьбы не только своей страны, но всей Европы.





«Европейский концерт»




Коллективная безопасность





С сентября 1814 года в Вене начался съезд победителей, который должен был определить новую карту Европы. К этой обычной после всякой большой войны задаче прибавлялась еще одна, совершенно новая и, прямо скажем, величественная: создать систему, при которой войны в Европе вообще станут невозможны.

Венский конгресс стал первой попыткой международного сотрудничества ради мира, а созданную им конструкцию, получившую название «Европейский концерт», следует считать предшественницей Лиги Наций и ООН.

Во встрече участвовали все европейские страны за исключением Турции, но решения принимались в узком кругу, который можно считать прообразом нынешнего Совета Безопасности. К нему принадлежали три «великие державы» (именно тогда впервые появился этот термин), то есть Россия, Англия и Австрия, к которым за свои боевые заслуги и понесенные жертвы приравнивалась Пруссия. Россию представляли царь и молодой дипломат Карл Нессельроде; Англию — герцог Веллингтон; Пруссию — канцлер Гарденберг; Австрию — император Франц и канцлер Меттерних, который являлся автором идеи о новом миропорядке. Через некоторое время важную роль стал играть представитель побежденной Франции князь Талейран — исключительно благодаря своей феноменальной ловкости. Прочие делегаты политического значения не имели.

Александр прибыл в Вену, увенчанный славой спасителя Европы и уверенный, что будет первой скрипкой в этом оркестре. Во время Заграничного похода он очень хотел возглавить союзную армию, но не решился (и правильно сделал), однако в своих дипломатических талантах царь нисколько не сомневался.

Его ждали обиды и разочарования. Талейран оказался хитрее, Меттерних умнее, европейцы вместо благодарности относились к России с подозрительностью — никому не нравилось, что она претендует на первенство. Ожидаемого триумфа не получилось. Если Александр и играл первую скрипку, то дирижером в Вене являлся Меттерних.

Некоторые вопросы впрочем были решены с относительной легкостью.

Восстанавливалось голландское королевство (в 1810 году Наполеон присоединил его к Франции); оно теперь называлось Нидерландским и включило также территорию будущей Бельгии. Австрия вернула себе итальянские владения. У Дании за верность Наполеону отобрали Норвегию — передали ее союзной Швеции. Итальянским Бурбонам возвратили Неаполь. Вместо упраздненной в 1806 году Священной Римской империи учредили Германский союз. Возникла новая страна Швейцария, объявившая о том, что никогда не будет участвовать ни в каких войнах. Сардинское королевство получило назад Савойю и Ниццу.

Но камнем преткновения стал роковой «польский вопрос». Александр рассчитывал навсегда закрыть его, присоединив к России герцогство Варшавское. Часть этой территории раньше принадлежала Пруссии, но царь придумал способ удовлетворить союзника, отдав ему Саксонию. Пруссия была не против — это сделало бы ее самым сильным государством германского региона, однако подобный поворот событий не устраивал Австрию, которая сама претендовала на всенемецкое лидерство. Встревожилась и Франция, опасавшаяся возникновения сильной единой Германии (как покажет будущее — не напрасно). Англии же не нравилось дальнейшее усиление России. К этому времени уже было ясно, что по-настоящему великих держав в мире теперь только две: Британия и Россия, и их соперничество неизбежно. В начале 1815 года Австрия, Англия и Франция даже заключили секретное соглашение о противодействии российским планам. Дело шло чуть ли не к войне между победителями.

Александр очень сердился и расстраивался, а однажды в порыве возмущения даже отправил «коварному интригану» Меттерниху вызов на дуэль, что повергло всех в недоумение. (Потом царь пригласил австрийского канцлера и сказал ему: «Оба мы христиане, и наша Святая Вера приказывает нам забывать все обиды. Обнимемся и забудем всё».)

И вдруг ситуация переменилась.

В марте 1815 года Наполеон высадился на материке и с поразительной скоростью вернул себе власть. В Европе началась новая война, и Россия опять стала всем нужна и для всех важна.

Сразу нашелся компромисс в польско-саксонском вопросе. Саксонию не отдали прусскому королю, но вернули ему кусок Польши; другой кусок достался Австрии; основная же часть бывшего герцогства вместе с Варшавой переходила к России в качестве полуавтономного Царства Польского.

Если бы союзники знали, что управятся с Бонапартом и без русской помощи, столь выгодных условий Россия не получила бы.

Бонапарт просидел в своей комфортабельной средиземноморской ссылке, на итальянском острове Эльба, только десять месяцев. До него постоянно доходили вести, что народ недоволен Бурбонами, что союзники переругались между собой, что французы ностальгируют по былой славе. Кроме того, из русского, немецкого, испанского плена вернулись ветераны — из них можно было собрать армию лучше той, что была у императора в последний период войны. Главная же причина, по которой Наполеон пустился в новую авантюру, несомненно была психологической. Человеку, который поверил в свою исключительность, трудно отказаться от величия. В конце концов экс-императору было всего 45 лет.

После высадки Наполеон дошел до Парижа за две недели. Повсюду его встречали с восторгом, королевские войска вставали под его знамена. Людовик XVIII и его правительство бежали без сопротивления.

Сразу же начался набор в армию, которая за два месяца увеличилась почти впятеро. Наполеон решил, что этого хватит для разгрома англо-прусской армии, группировавшейся близ французских границ, в Бельгии. Нужно было торопиться, пока не подошли русские с австрийцами.

Но Бонапарт переоценил свои силы. Для того чтобы одолеть наскоро сколоченную французскую армию, хватило и англичан с пруссаками. 18 июня 1815 года при Ватерлоо они разгромили Наполеона и положили конец его кровавой карьере. За последний всплеск бонапартовской мегаломании пролили свою кровь еще 125 тысяч человек.

Краткая реставрация Наполеона вошла в историю под названием «Ста дней» (хотя, если быть точным, продолжалась эта эпопея 111 дней).

Бонапарт сдался англичанам и был отправлен теперь уже очень далеко, на край света, в южную Атлантику — под надежный караул.





Великие люди мирятся. И. Сакуров





Европа до Венского конгресса. М. Романова





Европа после Венского конгресса. М. Романова



Франции этот рецидив бонапартизма обошелся дорого — теперь условия мира стали жестче. Стране назначили контрибуцию в размере 700 миллионов франков, да еще на всякий случай ввели оккупационный корпус из 150 тысяч солдат. Содержать его тоже предстояло французам.

Но главным результатом Ста дней было осознание хрупкости мира в Европе. Теперь державы отнеслись к идее коллективной безопасности со всей серьезностью. Официально возобновился четверной союз России, Англии, Австрии и Пруссии как гарант европейского равновесия. Эти страны брали на себя ответственность согласовывать все конфликты путем переговоров и арбитража, а не силой оружия.

И система всеевропейского мира, созданная Венским конгрессом, в самом деле долго, почти четыре десятилетия, оберегала континент от больших войн между державами. «Европейский концерт» исполнял иногда очень нервную, но неизменно мирную музыку. Если же историческая репутация у меттерниховского проекта неважная, то объясняется это второй его направленностью — реакционной.





Коллективная несвобода