Почему мама часто матерится

– Вот мой номер телефона, – женщина протянула ему листочек, – дайте мне знать, как он, хорошо?

– Конечно, – ответил ей Саймон.

Возвращались домой в молчании. Что тут скажешь. Дома я взяла любимый плед Джаджи (он сразу присвоил себе этот уютный шерстяной плед, который я купила для дивана в гостиной) и игрушечного львенка, который раньше принадлежал Джейн, но Джаджи он приглянулся, так что львенка пришлось отдать. Джаджи засыпал в обнимку с той игрушкой и недовольно рычал, если вы смеялись над ним в этот момент.

– Я тебя отвезу в клинику, тебе сейчас нельзя садиться за руль, – сказал Саймон.

В клинике медсестра на стойке регистрации сказала мне: «Да, Сьюзи предупреждала, что вы можете вернуться, я скажу ей, что вы снова приехали».

У медсестры было такое лицо, что ей в пору играть в покер, ни черта не поймешь, какие там вести, худые или хорошие. Но Сьюзи вышла к нам с улыбкой на лице.

– Только перелом лапы! – радостно сообщила она. – Довольно тяжелый, но у нас ортопед Лайам просто чудеса творит, он сейчас все собирает по косточкам, так что будет как новая! Вот же везунчик у вас песик. Просто поражаюсь, что после такого удара у него никаких больше травм. Конечно, будут синяки, кровоподтеки, но это не страшно, терьеры – они храбрые. Не заметите, как он снова начнет прыгать и бегать!

Тут я снова заплакала, но уже от радости.

– Иногда я думаю, что он не пес, а кот. У него характер капризный, как у кота, да еще он фырчит, как кошка. Может, у него девять жизней, как у котов? – лепетала я несвязно.

– Девять – не девять, а проверять мы больше не будем. Поезжайте домой, я вам позвоню, когда операция закончится, а завтра сможете забрать его домой.

Дома все были вне себя от радости, когда узнали хорошую новость, Джейн наконец перестала плакать, когда мы ее заверили, что это был просто несчастный случай и никто не винит ее в произошедшем. Уложив детей спать, Саймон зашел в гостиную и сел рядом со мной на диван. Давно мы с ним вместе не сидели.

– Какие мы были глупые, да? – сказал он. – По крайней мере, я вел себя глупо. Ты права, надо что-то менять. Нам нужно вспомнить, что мы одна семья. Я весь день сегодня только и думаю, а что бы мы делали без него, а что если бы это случилось с одним из детей, и какого хрена мы ссоримся из-за мусорного ведра или дежурства по кухне, ведь это такие мелочи, семья ведь важнее, почему мы не дорожим нашей семьей?

– Я так благодарна тебе, что ты приехал в клинику. Ведь я думала о том же. Последние недели были невыносимыми, мы не разговаривали, а только вымещали зло друг на друге. Я даже засомневалась, а кончится ли это когда-нибудь или это уже конец всему?

– Я тоже так думал, – тихо сказал Саймон, – ты хочешь, чтобы семье пришел конец?

– А ты?

– Я первый спросил.

– Нет, не хочу, но если ты хочешь, то Джаджи я тебе не отдам.

– Я не хочу, чтобы наша семья распалась, – ответил Саймон. – Я не представляю свою жизнь без тебя и детей, и даже без этого вонючего шерстяного коврика. Просто мне никогда не приходило в голову, что жить в браке так сложно. Я думал, что мы красиво удалимся в закат, держась за руки, а не вот это вот все!

– Знаю, – сказала я. – Во всех фильмах и книгах все заканчивается на свадьбе, и все живут дальше долго и счастливо, а кто моет посуду и чистит унитаз, непонятно.

– Значит, нам надо обоим измениться и стараться делать больше для семьи. Не думал, что мне придется так туго, когда ты выйдешь на работу. Не думал, что буду так сопротивляться этому, но видимо, придется смириться, да? Наверно, мне надо больше тебе помогать и поменьше вести себя как мудак, а ты не должна больше уезжать куда-либо с детьми, не говоря мне ни слова, ты просто спокойно объясняй мне, что происходит, вместо того чтобы орать благим матом. Может, нам надо просто больше разговаривать друг с другом и даже начать ходить на свидания и все такое?

– Давай только не называть это свиданиями, мы же не подростки из американских ситкомов. Только представь себе, нам за сорокет, а я бегаю на свидания к своему мужу, это же зашквар! И потом, может, я больше не буду работать на той работе, после того, что сегодня там произошло.

– Блин, что там случилось у тебя опять?

– Ну, про детей все открылось. Что у меня есть дети.

– Ну, рано или поздно это должно было произойти?

– Понятно, но не таким образом… ну не знаю… я думала, что у меня получится скрывать.

– И что, тебя попросили с работы?

– Тоже не знаю. Просто все смотрели на меня, как на сумасшедшую, а я не знала, что еще сказать, и просто повернулась и ушла из офиса.

– Повернулась и ушла? Не верю, ведь ты же всегда орешь как резаная, а тут спокойно развернулась и ушла?

– Ты тоже так делаешь.

– Ну, полагаю, что в худшем случае они тебя просто уволят, и тогда ты будешь готовить ужины и ждать меня вечером у порога с подогретыми тапками в зубах!

– Размечтался! Саймон, я ведь переживаю.

– Извини, просто хотел пошутить. Знаешь, что бы ни случилось, мы с тобой все переживем, и не через такое проходили, ведь так?

– Так.

– И ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

– Ага, такая же фигня.

– А больше ничего не хочешь мне сказать, Эллен?

– Ой, ну ладно-ладно, люблю я тебя. Доволен?

– Просто на небе от счастья.


– Ну и зашибись.

– Может, посмотрим «Махинаторов»?

– Да пошел ты со своими «Махинаторами»!





Понедельник, 19 июня


Джаджи выписали из клиники в субботу, лапка была в гипсе и на перевязи, сам Джаджи был злой и недовольный, ведь теперь ему требовалась помощь других, чтобы выйти по своим делам, а он терпеть не мог, когда на него смотрят, потому что тогда он не может сходить, ему, как и всем мужчинам, нужно уединение, чтобы подумать.

После этой драмы между жизнью и смертью, что разыгралась на прошлых выходных, а также после того, как мы с Саймоном выяснили наши отношения и помирились, у меня как будто камень с души свалился, и стало легче дышать, теперь мы с ним стараемся не перечить друг другу, а действовать сообща. Сегодня на работе Эд, мой босс, выглянул из своего офиса и попросил меня зайти к нему «на пару слов». У меня было такое ощущение, что меня, как провинившуюся школьницу, вызывают к директору. В кабинете у директора никогда ничего хорошего не жди.

Эд, для которого разговоры с людьми – это что-то неприятное за пределами его зоны комфорта, с трудом подбирал слова.

– Эээ, я так понял, что произошло некоторое недопонимание, – начал он.

– Можно и так сказать, – мрачно ответила я.

– В команде изначально о вас сложилось впечатление, что у вас нет детей?

– Да.

– Но они у вас есть.

– Да.

– Я так и думал. То есть недопонимание. Что же, бывает. Хорошо. Рад, что мы все выяснили.

– Хорошо. Это все, Эд?

– Ну, они попросили меня поговорить с вами об этом недопонимании и я… Эллен, вам нравится здесь работать?

– Да, очень нравится. Поначалу было трудно входить в ритм и работать полный рабочий день. Но мне кажется, я вошла в ритм и у меня получается.

– Верно. Но я хотел бы понять, с чего пошло это недопонимание. Вам казалось, что вы не можете говорить о детях, потому что тогда к вам будут относиться по-другому? У нас здесь политика поддержки женщин, мы никого не дискриминируем и хотим, чтобы у всех были равные условия труда. Габриэла мне предоставила целую папку с бумагами, где об этом говорится, хотя могла бы по электронке отправить. Только и слышу разговоров об экологии, сохранении окружающей среды, грамотном отношении к ресурсам, а потом выдает мне кубометры распечатанных документов. Всю дорогу прошу обходиться без бумаг, но, видимо, отдел кадров не может без этого. В любом случае, у вас не должно быть опасений, что вы не можете признаться, что вы мама. Это никак не меняет отношение окружающих к вам.

Ей-богу, это была самая длинная речь, которую я слышала от Эда. Господь да благословит моего босса. Я знаю, что он говорит то, что думает, и очень надеюсь, что к тому времени, когда моя дочь Джейн начнет работать, все именно так и будет, но пока только мужчина может настаивать, что на работе все равны, а к матерям не относятся предвзято. К сожалению, не все мужчины такие, как Эд. А эта Габриэла просто лицемерка, сама прохаживается едкими комментариями на счет Лидии, а потом прикрывается политикой компании, которую сама же и игнорит.

Эда такое языковое усилие явно истощило, он устало смотрел на папку с бумагами у себя на столе.

– Ммм, вы еще что-то хотели мне сказать? – спросила я.

– Хмм, вообще-то да. У нашей компании все больше проектов. Мы расширяемся. Макс звонил сегодня утром и сообщил, что они вводят еще две команды, я должен их возглавить, и мне нужно назначить тим-лидеров в каждой группе. Я подумал, может, вам будет интересно подать заявление на одну из этих позиций. В деньгах особой прибавки не будет, но зато появится хорошая строчка в резюме.

– Ой, вы имеете в виду стать тим-лидером в моей текущей команде?

– Скорее, нет. По опыту знаю, что людям не нравится, когда кто-то из их команды получает продвижение. Я подумал про две новые команды. Лидия тоже могла бы попробовать.

– А как же Джеймс, Алан и Джо?

– Они тоже могут участвовать в конкурсе, но вы с Лидией более предпочтительные кандидаты.

– А вы Лидии уже сказали?

– Я собирался поговорить с ней после вас, может, вы ей скажете, что я жду ее в своем офисе?

На лице у Эдда было страдальческое выражение от перспективы говорить еще с одним человеком.

– Конечно. Спасибо, Эд, мне очень важно ваше мнение. Но мне надо будет сперва обсудить это предложение с моим мужем.

– Да, конечно, я вас не тороплю. Просто обдумайте все хорошенько.

И все, на этом все бюрократические разборки по поводу есть дети / нет детей закончились, но появились новые вопросы, которые мне надо было серьезно обдумать.

Джеймс смотрел на меня как кролик на удава.

– Эллен, все равно это было странно с твоей стороны, – сказал он. – Хотя моя жена тоже утверждает, что у нее на работе полно мудаков, которые наезжают на нее из-за детей, так что она понимает, почему ты не признавалась, что у тебя есть дети. Я был неправ, когда подкалывал Лидию, исправлюсь.

Алан продолжал дуться и не разговаривал со мной, хотя возмущеннее всех была Лидия. Она загнала меня в угол на кухне, когда я готовила себе кофе.