Последняя игра чернокнижника

— Даже так? Ну, доброе, Катя. Теперь стало интересно, как давно ты этого хотела. Уже тогда, когда кричала о своей ненависти?

— Не хотела! — я сначала воскликнула громко, а потом добавила менее уверенно: — Возможно. Но про вашу привлекательность я и раньше говорила — мой поступок ни о чем не говорит. И относиться к вам неприязненно почему-то не мешает… — последнее и саму меня удивляло.

— Уверен, со временем что-то перевесит, тогда и определишься, — он не стал спорить. — Давай все-таки позавтракаем, а потом мне нужно в столицу. Не заскучаешь тут без меня с такими-то желаниями?

— Не знаю, — искренне призналась я, а соврать или отшутиться не получилось.

Завтрак прошел быстро. Мы буквально успели только сесть в небольшой золоченной столовой, как через несколько минут Ринс встал и сообщил:

— Мне пора. Вернусь вечером.

Он решительно направился к дверям, но в шаге от них застыл. Развернулся и подошел ко мне — наклонился и поцеловал одним касанием, словно точь-в-точь повторил мое утреннее приветствие.

— Катя, ты знаешь, а пока мне нравится всё, что происходит. Рад, что это нравится и тебе.

Я не успела ответить. Да и вряд ли что-то бы смогла. Видимо, он мне симпатичен — привлекает на каком-то подсознательном уровне. Особенно теперь, когда его фон не давит неестественным грузом на эмоции. А может, пора расслабиться? Плыть теперь по течению — раз уж все равно на это подписалась. Постараться не зацикливаться на мыслях об Арле и полете с крыши, о слезах господина Нами и стонах его супруги не вспоминать. Не уверена, что получится сразу, но со временем всё возможно. Похоже, клятва действительно не меняет эмоции, она их просто обнажает до основания.

В обеденный перерыв выловила Китти и затащила ее в ту же столовую, где теперь мне предстояла новая трапеза. Рабыни кланялись и выкладывали приборы для моей подруги, которая явно ощущала себя неловко. А мне было очень важно сохранить ее расположение, потому я игнорировала ее замешательство и вела себя ровно как раньше:

— Китти, я обижусь, если и ты «госпожой» назовешь! Сильно сомневаюсь, что это надолго, — я обвела рукой пространство, обозначая сразу всё. — Но пока можно попытаться что-то сделать для тебя. Вдруг айх согласится дать тебе свободу, если я попрошу?

— Зачем мне свобода? — она говорила заторможенно. — Мне и идти-то некуда…

— А если положение какой-нибудь официальной подруги? Теперь вон сколько комнат освободилось! — я натянуто рассмеялась, не понимая, почему атмосфера никак не становится легкой. — Конечно, когда меня вышвырнут с должности госпожи, то и тебя вернут на кухню. Но хоть какой-то отпуск! А, компаньонка?

— Я даже и не знаю, — Китти улыбалась смущенно, но все увереннее пододвигала к себе тарелки с изысканными лакомствами. — И если честно, то ничего не понимаю. Почему тебя должны вышвырнуть, если господин тебя полюбил?

Я подумала перед ответом и произнесла с небольшим разочарованием от того, что это было правдой:

— Не полюбил, Китти. Заинтересовался — магией моей, необычностью, может быть. Не исключаю, что и характером — как я ни старалась адаптироваться, но все равно не сумела вести себя как местные девушки. Привязал к себе. Выкинул все старые игрушки, потому что новая самая забавная. Я не тешу себя иллюзиями на этот счет — ни о какой любви речи не шло. Более того, скорее всего и до этого бы не дошло, если бы не Скиран. Ринс увидел возможность для сделки, а я ее приняла.

Как только мы снова упомянули Скирана, глаза Китти заполнились слезами. Она попыталась это скрыть, изображая заинтересованность ножкой жареного гуся, а я делала вид, что не замечаю. Ей больно и неприятно, но слова тут не нужны. Пусть Китти забудет крылатого красавца и начнет осматриваться по сторонам.

— Это будет весело, Китти! — продолжала убеждать я. — Станем ездить с тобой в город, покупать наряды, выбирать сережки и браслеты, или чем там еще занимаются избалованные дамочки, у которых нет других забот?

Она наконец-то рассмеялась.

Мы уже обсуждали совместную прогулку, когда в голове я расслышала: «Екатерина Миронова, Катерина…» — дальше неразборчиво. Голос был мужским и незнакомым. Я вскочила на ноги, Китти замерла в недоумении. А я озиралась по сторонам с нарастающей паникой, не сумев убедить себя, что мне голос показался.

Пошла к двери, но в нее уже влетела Ратия — и вид у нее был взволнованным.

— Госпожа! К вам посетитель… и он называет вас родовым именем!

— Может, посыльный от Ноттена? — нашелся хоть какой-то вариант объяснения. — Айх Ноттен знает мое родовое имя!

— Может… но не похоже…

Ратия выглядела еще более напряженной, чем я. Оттого и я напряглась сильнее. Но интерес только нарастал:

— Зови. Я же могу принять его здесь?

Женщина коротко кивнула и побежала обратно. А я забеспокоилась — как бы снова не стать жертвой своего же любопытства, потому позвала мысленно:

— Ринс! Ринсен эн-Ройд! Айх Ринс, вы слышите?

Айх ответил не сразу:

— Что там опять? Только не говори, что уже соскучилась и не можешь терпеть разлуки, — я слышала в его тоне шутливую иронию. — У меня тут кучка венценосных снобов, а дворцовые маги такие бездари, что не…

Я перебила:

— Дело не в этом, айх. Здесь… какой-то человек, он пришел, чтобы меня увидеть. Это опасно?

И хоть ирония из голоса Ринса пропала, но и лишней серьезности не появилось:

— На тебе сейчас десяток защитных заклятий, плюс свою включай. И Ратию далеко не отпускай. Скоро буду. Здесь коронованное чучело с подозрением на проклятие… Я не про вас, наследник, укладывайтесь обратно.

Китти так и сидела, замерев. В зал снова вернулась Ратия, а сразу за ней мужчина — какой-то до дикости странный и одновременно близкий, я и не смогла сразу сообразить, что в его внешности так сильно резало взгляд. Я вмиг забыла обо всех присутствующих, а Ратия просто отступила в сторону, пребывая в том же напряжении и готовая броситься наперерез.

— Катерина? — мужчина тоже никого вокруг не замечал. — Нашел?

Я никогда его раньше не видела: мужчина лет пятидесяти с глубокой складкой между бровями, невысокий, широкоплечий. Такие лица чаще всего не проявляют живой мимики, их обладателями становятся люди с хмурым или слишком серьезным характером. Поразила и его одежда несуразностью: рубаха явно была ему мала и топорщилась на плечах, а штаны, наоборот, велики и удерживались на бедрах лишь тугим шнурком. Вид у него казался болезненным или слишком уставшим. Он с таким же интересом рассматривал мое лицо и роскошное платье.


— Екатерина Миронова, если я правильно запомнил фамилию?

Я все же обуздала голос:

— Да… А вы… вы из… — я не сразу подобрала правильное слово. Хотелось сказать «капсулы», потом «Москвы», затем «нашего мира», но получилось другое: — Из дома?

Он еще и кивнуть согласно не успел, и растянуть сухие губы в улыбке, а я уже бросилась к нему, ведь роднее никого в жизни не встречала. На глаза даже слезы навернулись. Какое странное ощущение — я, никого никогда не считавшая родней, вдруг почувствовала эту связь с незнакомцем. Ведь он оттуда… из дома.

— Ага, — мужчина неловко обнял меня. — Зови Андреем, Катюш. Не до отчеств. А где остальные? — он отодвинул меня и заглянул в глаза: — Нас таких здесь должно быть уже много, если я хоть что-то понял. Я искал… Но уже не верил, что найду.

Я отшагнула и взгляд опустила, иначе сообщить было невозможно:

— Насколько знаю, никто не выжил, кроме меня, — и я снова невольно начала улыбаться. — И вот, теперь вас!

Ратия расслабилась и вспомнила о том, что она здесь главная хозяйка:

— Госпожа, принести ли приборы вашему другу… дяде… отцу? — она не выдержала и добавила другой вопрос: — Госпожа, на каком языке вы говорили?

А ведь я и не заметила, что мы с Андреем говорили на самом настоящем русском. От этого сердце сжалось еще сильнее. Конечно, ему нужны приборы — моему другу, отцу, дяде, самому родному и самому незнакомому человеку в одном лице. И уж конечно, в его обществе я проведу теперь уйму времени, и даже не постесняюсь, если все же разревусь от счастья.





Глава 28




Заметила, как Андрей слабо поморщился, и выдвинула для него стул. Но мужчина не сел — а может, и вовсе не заметил, с той же жадностью разглядывая мое лицо, как я его.

— Какая ж ты молоденькая, девочка совсем, — он качал головой. — Зачем тебя-то?

На его вопросы я с радостью отвечу, но пока хотелось тоже спрашивать:

— А вы как здесь оказались? Вы тоже были заключенным?

— Заключенным? — он усмехнулся. — Нет, всю жизнь следователем в уголовке проработал. Ну… до болезни, — он снова поморщился и бездумно прижал ладонь к животу. — Рак желудка у меня в прошлом месяце нашли, боли адские. К операции готовили, но никаких гарантий — сама понимаешь.

— Вы работали в полиции? — меня этот факт сильно удивил. Я раньше думала, что ученые выбирают самых бесправных — тех, у кого свободы нет отказаться. — А как же вы оказались в капсуле?

— Так вот… прицепились эти врачеватели. Говорят, экспериментальную машину создают — во времени перемещаться. И если с моей помощью смогут ее до ума довести, то я первым пассажиром стану — в то будущее, где такие болячки успешнее лечат. Я и согласился, даже обрадовался, потому что это была хоть какая-то надежда. Тоже никаких гарантий, но хоть какая-то польза от меня напоследок. Понимаешь, Катюш?

Я понимала. Ученые ведь и от нас требовали согласия, но я его не давала. А Андрею наплели так, что он добровольно в их аппарат полез. Он усмехнулся, вспоминая:

— Но вели они себя как-то… неслаженно, что ли. Подозрительно неуверенно, будто сами во всем сомневаются. Да и в меня вцепились, игнорируя многих других людей, которые тоже захотели бы стать добровольцами. Не клеилось это, будто я какой-то особенный. В лаборатории на стене списки висели, я несколько последних имен успел прочитать и запомнить. Дурацкая привычка — на детали внимание обращать. Никита Савченко, Тамара Иванова, Екатерина Миронова, Алексей Подлыжкин, Игорь Комаров — это только последние, но там таких имен десятки, если не сотни! Я и спросил, пока ученые аппарат настраивали, что за списки, а мне в ответ выдали какую-то муть невнятную. Напомнило, как с ОБЭПовцами на задержание ходил, такую же картину видел: у всех глазки бегают, каждый свое говорит, а кто-то отмалчивается — вот они обычно и знают в точности весь состав преступления. И тут такое же. Это было еще подозрительнее, но мне терять-то нечего, потому и рискнул. А когда машинку-то запустили — боль страшная, что от рака было проще умереть.

— Да уж, помню я этот переход, — подтвердила я. — То еще удовольствие.

На этих словах Андрей снова прижал руку к животу и слега согнулся, заметно побледнев. Я все же усадила его на стул и запричитала:

— Вам нужен айх Ноттен! Не знаю, умеет ли он лечить такие болезни, но определенно хоть чем-то поможет. Ратия! — я обратилась к застывшей женщине, которая наблюдала за нами круглыми глазами. — Вызови Ноттена! Ты знаешь его родовое имя?

Видимо, я спонтанно перешла на другой язык, раз она поняла:

— Я… но… посыльного можем отправить, госпожа. Ваш друг ранен?

— Так отправь, пожалуйста, — попросила я и вернулась к Андрею, села перед ним.

Он уже выпрямился и улыбнулся мне мягко, продолжив рассказ:

— Здесь очнулся. Решил, что напортачили ученые — не на полчаса вперед отправили, а на тысячу лет назад. Люди какие-то вокруг в странной одежде — радуются чему-то, веселятся. И балаболят что-то, слов не разобрать. Но спасибо, хоть отлежаться дали, кормили, поили. Это библиотека какая-то или архив.

— Да, у господина Тейна! — подсказала я.

Андрей кивнул:

— А дня через три они от меня что-то требовать начали. Я и не отказывался работать, но не совсем понимал, что именно делать, да и боли — оно то ничего, то как прихватит. Ну, вроде бы когда пол начал мыть в книжном зале, они немного подуспокоились. А я вообще ни черта не понимал — куда попал, зачем попал и как назад вернуться, чтобы тем ученым по темечкам настучать. И в очередном приступе у меня из горла вдруг темный дух вырвался. Кружил вокруг и книги мне подсовывал — открываю, а для меня эти завитушки как на китайском. И время от времени дух к животу прижимался, вот как рукой накрывал, — Андрей показал место большой ладонью, — и надолго становилось легче. Из этого я понял, что он обо мне заботится, сделать что-то пытается. Заодно и то, что это никакое не прошлое — сильно сомневаюсь, что в нашем Средневековье реальная магия водилась. Дух меня явно к определенным книгам толкал, страницы переворачивал, носом фактически тыкал — но мне как китайский был, так китайским и оставался.

— Знаю-знаю про духа! — подбадривала я. Видимо, у Андрея силы намного больше, чем у меня, раз его дыхание проснулось почти сразу и так активно помогало. — У меня он тоже есть! Но как же вы меня нашли?

Я налила из кувшина ему вина и передала — пусть смочит горло. Оно сладкое и совсем не крепкое. Но Андрей сначала принюхался, а глоток сделал маленький. Может, с его желудком нельзя, надо попросить принести воды… Но я забылась, поскольку за его спиной увидела Ринса. Айх молча наблюдал и не приближался. Или он давно там стоял, просто я только заметила? Судя по лицу, он нашу речь понимал — по крайней мере, слушал с интересом.

— Сейчас все расскажу, Катюш. Еще через несколько дней у меня в голове голос появился — я перепугался до усрачки и окончательно удостоверился, что спятил. Или помер и попал в ад, в который никогда не верил.