Последняя игра чернокнижника

— Вот и я так же переспросил: «Что? Хотите легко отделаться, хитрый белый негодяй? Выспаться захотели?».

Мне удалось почти сесть — теперь энергии прибавляло желание узнать подробности. Чуть дальше было пригвождено тело какого-то мужчины, уже мертвого. Похож на Нокса — верного и глупого исполнителя всех приказов хозяина. И почти сразу рассмотрела Ноттена — белый айх сидел возле стены с лицом серее, чем камни вокруг. Но он был жив и даже ответил — таким же монотонным и усталым голосом:

— Вы не так сказали, Ринс. В вашем возрасте уже память подводит? Вы ответили мне иначе: «Что? Если вы, старый хрыч, подохнете, то кто меня откачает?».

— А, верно, — согласился Ринс. — Только о себе и думаю.

И теперь я разглядела окончательно, что происходит. Ринс лежал в круге без привычного плаща и даже рубахи. На нем были только штаны, закатанные почти до коленей. Ладони, плечи, лодыжки пробиты толстыми металлическими болтами, стопы неестественно вывернуты — вероятно, и они прошиты насквозь. Крови не видно — она вся стекала по штырям куда-то вниз. Я спонтанно потянулась к ближайшей руке, чтобы выдернуть удерживающую скобу, но Ноттен остановил:

— Не трогай, Катя. Айх принес одну жертву, а теперь перемешивает кровь этого бедняги со своей, в ценности которой никто здесь не сомневается. Обманный маневр, но вроде бы сработало. Ринс, не спите, Богиня вам на голову! Вы ведь обещали, что будете доставать меня своим странным юморком!

Ринс, не открывая глаз, что-то полусонно пробурчал. Я заметалась, зажмурилась, чтобы не видеть, однако вопрос прорвался:

— То есть он не умрет?

Ноттен улыбнулся.

— Айх Ринс много раз говорил о своей силе, вот наступила пора проверить. Ринс, вы там еще дышите?

Я боялась его тронуть и причинить еще больше боли. Но он даже не морщился, правда, бледен был сильнее, чем после прошлого ритуала. И рисунки на его теле посветлели — стали серыми, совсем исчезая на тонких краях орнамента. Подобного в прошлый раз не было.

— Дышу и думаю, — голос его звучал слабо. — Почему Богиня насытилась? Истощила вас, меня — и на этом остановилась?

— Может, она просто разозлилась, — предположил белый айх, — на убийство своего сосуда.

— И это ее месть? Просто вымотать нас и уложить в постели? Мелковато. Уж я бы точно подобным не ограничился. Ноттен, ваш фон возвращается, и мне от этого еще хуже.

— Я не уйду! — Ноттен сказал это резко, словно повторял не в первый раз. — Скоро закончим — и тогда я вам понадоблюсь!

— Чем? Вы сами как выжатая мочалка. Что же ей было надо?

— Как только оба сможем ходить — решением этой задачи и займемся! Катя, как твой голод?

— Прошел окончательно, — я обрадовалась, что наконец-то обратились ко мне. — Можно его освобождать. Меня тошнит теперь… от вида.

— Ишь, какая щепетильная, — выдохнул Ринс, но не улыбнулся. — Или просто волнуешься за меня?

Я волновалась, но прикусила язык. За меня ответил Ноттен:

— Вижу, что вы еще в полном здравии, айх. Тогда еще немного потерпите, чтобы уж наверняка.

— Я вам это припомню, Ноттен. В следующий раз. Кстати, а если следующий раз наступит завтра — тогда уже ни вы, ни я завтрашний день не переживем. Может, в этом и есть ее план?

Толстяк начал подползать ближе — вероятно, готовился прекратить пытку. Но все еще не начинал выдергивать жуткие болты.

— Не вижу смысла в этом плане, Ринс. Допустим, завтра вы принесете в жертву меня. Потом — Катю. Потом сами умрете в попытке угомонить ее своей кровью. Возможно, то же происходит со всеми айхами мира. И чего Богиня добьется, если прикончит всех нас? Родятся новые и займут наши места, пусть и через годы. А ей придется голодать в своей клетке весь период становления новых магов.

— Зато отомстит? В этом есть хоть какой-то смысл. Давайте, Ноттен, боль болью, но сознание я скоро не удержу.

Переносить айхов в комнаты мне помогали слуги — я уже не была способна произнести заклинание перемещения, так вымоталась. Ратия бегала с кувшинами, принося все новые порции отваров. Впервые видела я и лекаря, который прикладывал повязки к ранам и зачем-то заверял, что заживет быстро — стоит только Ринсу очнуться. Черная магия сама излечит такие повреждения. Он это мне объяснял? Будто я спрашивала. Я-то вообще почти не говорила, испуганная тем, что айх все же отключился — уже после того, как Ноттен выдернул последний штырь. Возможно, от болевого шока или кровопотери. А теперь я смотрела на его лицо — до неузнаваемости острое — и думала, обрадовала бы меня его смерть? И почему я не радовалась в ритуальном зале, наблюдая за его страданиями? Связь может искажать мои мысли. Или их может искажать страсть к нему, которая в некотором виде всегда присутствовала. Или страх перед Богиней, которая неизвестно что задумала, а самые сильные защитники сейчас лежат в постели бессознательными бревнами. И новую подобную атаку никто из них не перенесет, если таковая случится в ближайшее время. Я спасла Китти, но не погубила ли этим весь мир?

Заперла дверь, полностью разделась, подошла к кровати и осторожно легла рядом, боясь потревожить. Я уже знала, что произойдет сразу после того, как Ринс проснется. Дело далеко не только в обоюдном желании, все намного важнее — и он вряд ли об этом не подумал, когда лежал на холодных камнях, истекая кровью. Об этом же с тех пор думала и я.

Я лежала на боку, когда его дыхание изменилось, после чего Ринс открыл глаза.

— К черту отвары, — я сказала тихо, зная, что он уже слышит. — У нас может не быть недели на восстановление, следующая атака произойдет в любой момент. Мне выгодно, чтобы вы были в порядки, потому… к черту отвары.

— К бесам отвары, — отозвался он.

И это было единственное, что он сказал. Я не ждала романтики — и хорошо, тогда я была бы разочарована ее полным отсутствием.

Ринс перекатился, навис надо мной, но почти сразу лег всем весом, подминая под себя. Вряд ли у него были силы на долгие ласки. Я чувствовала, что его руки дрожат, когда он дернул за шнурок на штанах и просто их приспустил, бедра мне развел почти нервно. Я поддавалась, даже пыталась предугадать его действия, но он не реагировал на мои неловкие попытки. Еще немного приподнялся и, похоже, сам начал водить ладонью по члену, возбуждая. Смотрел притом на мое лицо, но не целовал. Наверное, сейчас поцелуи не были важны настолько, чтобы тратить на них силы. 1055741

Произошло все довольно быстро — он лишь приставил головку между складок, несколько раз качнулся бедрами, погружаясь незначительно, а затем вошел резко. Я взвыла и вцепилась ногтями в его плечи. Вот мне и вся романтика. Слезы навернулись больше от боли, вряд ли я была способна на разочарование в этот момент. Он подался бедрами назад и снова пронзил одним толчком, но после этого замер, остановился — задышал иначе, прикусил кожу на моей шее. Так и оставаясь во мне, недвижимый, вдруг начал неуловимо меняться — я под пальцами чувствовала, как его мышцы, до сих пор расслабленные до предела, наливаются силой. И через несколько секунд пауза сменилась нарастающим движением.

Мне все еще было неприятно, но Ринс приподнялся, не останавливая толчки — уже по его улыбке можно распознать, насколько лучше он себя ощущает с каждым мгновением близости. Я погрязла в черноте глаз, забыла о боли и слабо застонала. Но происходило что-то еще: внутри вызревала какая-то воронка, от которой тело ослабевало. Он когда-то говорил, что так берет силу, но я чувствовала теперь, откуда сила идет: как какой-нибудь вампир он высасывал из меня энергию. Так и до потери сознания недалеко, но вряд ли мужчину это остановило бы. Хотя мне плевать. Может, даже и лучше — уснуть и не терпеть боль.

Наконец-то наклонился к губам, я спонтанно приоткрыла рот, но поцелуя не последовало — Ринс выдохнул в меня. Почти сразу стало чуть легче, часть его дыхания завихрилась внутри, щекоча гортань, потекла в легкие. И улыбка Ринса уже стала знакомой — ироничной и широкой. Чему он так радуется?

— Нет, ты не отключишься, — сказал он неожиданно. — Кажется, я более чем в порядке. Оставайся здесь, со мной. Будет весело.

Прозвучало так, будто он вовсе не об обмороке говорит, а о чем-то более глобальном, но съязвить я не смогла. Дыхание магии возвращало в тело силу, добавляло чувствительности. Я и не заметила, как движения внутри стали резкими и мощными. Застонала теперь от совсем других впечатлений. Изогнулась на очередном отстранении, поймала его выдох на очередном приближении. Странный и немного дикий танец, но отвлечься мысленно от него невозможно.


Ринс подхватил меня под талию, приподнял, чуть притянув к себе, а я уже не могла открыть глаза от удовольствия. Это было немыслимое ощущение, и оно с каждым движением внутри рвалось еще сильнее вверх, распускалось в голове и растекалось по всему телу. Скорее всего айх снова применял магию, потому и я терялась в эмоциях. Он все же сдался — дотянулся до губ и поцеловал глубоко, жадно. А этого мне хватило. Я кончала, не отвечая на движения языка, но на этом ничего не прекратилось. Ринс снова прижал меня собой к постели и, не разрывая поцелуя, все вколачивался и вколачивался. Я обмякала под ним, становилась еще податливей — как вода в море, колышимая глубоко подземными спазмами, но реакция уже не доходит до поверхности. Это было действительно долго, я будто отключалась и снова приходила в себя, то тонула, то вырывалась в сознание.

Медленно выдохнула, когда он наконец-то вышел — я была истощена удовольствием. Но Ринс перевернул меня, подхватил под живот и резко поднял, ставя на четвереньки — член вонзился снова, уже под другим углом и вызывая иные ощущения. Я бы рухнула лицом вперед, если бы он не удерживал, но колени заметно дрожали от слабости. Переместил ладони мне на грудь и еще ускорился. Ринс будто бы только входил в раж, разогревался. Вряд ли секс может длиться так долго — вероятно, прилив сил накрыл его с избытком. А если он обычно такой… то я недостаточно страстная для него любовница, меня на него попросту не хватает. Но, вопреки усталости, меня догнал и второй оргазм — слабее, чем первые спазмы, но он окончательно меня вытряс. Я уже даже не стонала, я висела на сильных руках и принимала все новые и новые толчки.

Он кончил мощно — я почувствовала внутри еще более сильное напряжение. Уснула, скорее всего, еще до того, как он все же позволил мне коснуться телом простыни. Но он снова перевернул себе и еще долго целовал податливый рот, гладил грудь, судорожно сжимал соски, терся о мое бедро пахом и никак не мог успокоиться.





Глава 32




Как странно просыпаться в одной постели с мужчиной, который стал твоим любовником: по взаимному согласию, к взаимному удовольствию, но без любви и планов встретить вместе старость. Наверное, я все же зациклилась на мыслях о романтической истории когда-то давно, теперь уж точно пора о них забыть. Ринс избавил меня от этого спорного удовольствия — когда я открыла глаза, айх сидел спиной ко мне за столиком, заваленным книгами. Наверное, все еще не терял надежды отыскать ответы на свои вопросы.

— Ноттену немного лучше, — сообщил, не оборачиваясь. — К сожалению, ему тот же способ восстановления сил не подходит, но я поделился с ним резервом. Надеюсь, вскоре он совсем оклемается, мне как никогда нужен напарник.

Наверное, я должна была что-то ответить, потому выдавила нейтральное:

— Рада за Ноттена.

— А я за нас всех. Кстати, твою подругу уже можно возвращать в замок. Подойди, я поделюсь дыханием — ты вполне можешь страдать некоторое время от слабости.

Слабости я не ощущала, но резко села.

— Китти? Зачем?

Он рассмеялся — наверное, очередная глава в книге попалась смешная.

— А вдруг она девственница? В этом смысле ты теперь бесполезна. Предлагаю принести ее в жертву хотя бы таким способом.

Я осторожно опустила голые ноги на пол и тоже невольно усмехнулась.

— Вот уж понятия не имею, девственница ли она. Но припоминаю, что вы пока, вроде бы, не можете быть с другой женщиной.

— Точно. Иногда вылетает из головы сей прискорбный факт, — Ринс деланно вздохнул. — Но сейчас отменой клятвы заниматься некогда, Богиня создала проблемы поважнее.

С этим спорить невозможно. Мне вмиг расхотелось веселиться:

— Что вы собираетесь делать, айх?

— Жду, когда Ноттен сможет стоять на ногах. Отправимся с ним сначала во дворец, потом в библиотеку, свяжемся с другими сильными магами — уточним, у всех ли происходит подобное, или лишь мы удостоились чести… В общем, собираюсь делать хоть что-нибудь, чтобы понять происходящее.

— В этом я вам искренне пожелаю удачи, — ответила я.

Ринс встал и направился ко мне. Я невольно потянула на себя угол одеяла, чтобы прикрыться. Этим вызвала всплеск непонятного озорства — Ринс наклонился и поцеловал, одновременно опрокидывая меня на спину. Накрыл собою, заставил забыть о возражениях. Я почти мгновенно начала поддаваться желанию — чертова связь, делающая из меня марионетку. Теперь касания обнаженной кожи к ткани его одежды казалось возбуждающим. Ну и пусть делает что хочет. Особенно когда я хочу того же.

Ринс тем не менее после поцелуя приподнялся и спросил с раздражающей иронией:

— Вижу, ты не против.

— А разве у меня есть выбор — быть ли против?

Вероятно, этот ответ его чем-то не устроил. Но улыбка не померкла — она лишь исчезла из глаз.

— Катя, то, что произошло ночью, уже не отменить. Я думал, отложу близость… до более спокойных времен, но есть вещи поважнее твоих желаний.

Я нахмурилась.

— Говорите так, будто сами не очень-то хотели. Просто использовали аккумулятор для подзарядки, практически заставили себя?

— Хотел. Но не так. Потом как-нибудь объясню, как именно все должно было происходить в идеале. А пока займусь лучше делами. В общем, если отправишься за Китти, напомни там эйохам, что они мне одного из своих задолжали.

— Я лучше всех остальных рабов из замка пока к эйохам перенесу — на передержку.

Он все-таки усмехнулся:

— Решила всех спасти от злобного меня?

— Всех не спасешь, — я вздохнула, но мотнула головой, собираясь сформулировать мысль четче: — Нет, айх, я не думаю, что в этой ситуации могу вас судить. Вам я, наверное, кажусь инфантильной дурой, заботящейся только о себе и своих близких. Просто… это очень больно — смириться с потерями, даже если они неизбежны.

— А если бы встал выбор — моя смерть, Ноттена или смерть твоей Китти? Вполне возможно, что эту дилемму еще придется решать. Представь, что решаешь ты: кто полетел бы на алтарь первым?