Последняя игра чернокнижника

Зачем он спрашивает, если ответ очевиден? Но фраза отчего-то застряла в гортани и уже на выходе изменилась:

— Я… не знаю, айх… Вряд ли я смогла бы выбрать и не возненавидеть себя после. Боже, надеюсь, мне никогда не придется принимать таких решений.

— Ну, и этого достаточно. Запомнил: не доверять тебе важных решений, что я, впрочем, до сих пор и делал. И, кажется, меня только что повысили до Ноттена и подруги, — он прикоснулся лишь на секунду к губам. — На этом и закончим приятное утро, хотя воевать с тобой мне нравится больше, чем с Богиней. Найди себе какое-нибудь развлечение пока я, с твоего разрешения, пойду принимать сложные решения.

Еще бы добавил: «Кто-то же должен всех спасти. Так пусть опять это буду несравненный я», — именно так и прозвучало. Такие эпитеты себе не отвешивают, хотя они и полностью отражают действительность. Я больше ничего не сказала, но зачем-то приподнялась и теперь сама коснулась его губ легким поцелуем. Отважно посмотрела в черные глаза и заявила без обиняков:

— Кто, если не вы, айх? А мы с вами сможем повоевать и позже.

Ринс не спешил — или ему так понравился мой порыв, что он предпочел протянуть время еще на несколько секунд:

— Тебе давно можно обращаться ко мне на ты. Между нами почти не осталось статусной границы, а ты ей и раньше не придавала особого значения.

— Клятва настолько меня возвысила? Не слышала, чтобы наложницы так к вам обращались.

— Ты и не наложница, Кать.

Я вроде бы хотела еще о чем-то спросить, но сбилась на просторечное и такое иномирное «Кать» — смутилась от такого обращения, растерялась. Ринс, посчитав разговор оконченным, не поднялся с меня, а будто бы внешней силой переместился в воздухе из горизонтального положения в вертикальное. Жутковато — подобное в старых ужастиках показывают. Я полезла обратно под одеяло, решив как можно больше времени провести в кровати, а не мотаться по замку.

— Таин-тир! — произнесла отчетливо, и знакомая книга тут же оказалась в моих руках. Почитаю, займусь образованием, раз другие заботы мне нельзя доверять. Но опомнилась, быстро уточнив: — Я же могу читать книги, айх?

Ринс уже возле двери рассмеялся:

— Читай. Нет больше нужды тебя в этом ограничивать. Все равно ж украдешь и сделаешь так, как тебе хочется. Только не сожги мне замок.

Он вышел, а я принялась перелистывать страницы.

Насколько поняла, в этой книге подходящих мне заклинаний практически и не было — дымок нашел чуть ли не единственное. Он же, уже поздоровевший и выпорхнувший на волю, помогал отыскать другие, но почти бесполезные. В ход пошел следующий талмуд. Через полчаса я научилась не только брать книги с полки, не подходя к ним, но и отправлять на место. Тоже в быту сгодится. Книга по белому лекарству прибавила в мой арсенал еще пару совсем ничтожных умений, ничего особенно значимого. Прогресс был лишь в том, что значки я разбирала всё лучше.

— Что за магия у меня такая инвалидная? — вопрошала я у струящегося по странице дымка. — Вылечить простуженное горло, переместиться куда-нибудь, спрятать вещь, достать вещь… похоже, я просто прокачиваю свои навыки воровки. Ну, еще и легкой простуды могу не опасаться.

Я подняла указательный палец вверх, и дымок обвил его, будто игрался. Я не останавливала, а наоборот, откинула книгу и занялась им. Потренировалась прятать в себя, а потом вызывать наружу. Иногда удавалось, но всегда со сбоями. Возможно, мое дыхание черной магии было слабым из-за того, что его перекрывал белый резерв? Дым казался разумным и отдельным существом, но таковым не являлся — информацию об этом я тоже нашла в книге. Что-то наподобие концентрации магической интуиции и черной энергии, у белых магов ничего подобного нет — сама их аура носит целебный, но не столь концентрированный характер. Черным дыханием можно делиться, как Ринс иногда со мной делал, но возможно это лишь в случае очень мощной силы, которой в избытке. Моего сизого паразита даже на меня полностью не хватало — я не смогу обычному человеку прибавить бодрости, даже равную чашке кофе. Точно, как калека: руки-ноги в наличии, но все — левые.

Уже поняв, что дымок только часть моего подсознания и силы, я все равно говорила с ним, как с изолированной от меня сущностью:

— А чем ты там занимался с Ринсовым дыханием? Не отпирайся — я всё видела! — дымок, разумеется, не отвечал, просто вился снова вокруг пальцев. Смущается, наверное. Меня смешило собственное воображение: — Не бойся, я никому не расскажу, как ты занимался сексом с тем черным столбом — властелином всех дымков. Или это был не секс? Надо же, а выглядело как забористое порно! Только не говори, что раз ты часть моего подсознания, то именно этим я и хотела заниматься с владельцем твоего любовника. Или это было изнасилование? Только скажи, и я ему устрою! — настроение мое было искусственно приподнятым. Веселиться в одиночестве — прескучное занятие, а дымок явно не реагировал на мои подколки. — Да, из тебя вышел не самый удачный собеседник. Почему же ты у меня такой слабенький? Тебе мешает белая магия? Как же Богиня умудрилась стать сильнейшей в обеих ипостасях?

Я приняла ванну, оделась, сходила на завтрак. Последняя мысль не выходила из головы, потому сразу после еды я вернулась в комнату и вновь засела за книги, штудируя уже те, которые недавно просматривал Ринс. О Богине не нашла ничего, что мне еще не было известно. В текстах не было даже указано, что она сидит в ловушке — этот маленький факт решили не отражать в хрониках. Я пыталась направлять и дымок на поиски — вдруг на подсознательном уровне я чувствую, что нужно? Но он только растекался по полкам и возвращался ко мне.

Все «промежуточные» заклятия по эффективности не шли ни в какое сравнение с «чистыми». Для сравнения: я дважды смогла ударить Ринса воздушной волной, но если бы он отмахнулся в ответ такой же, но черной, то переломал бы мне позвоночник в трех местах. Я даже перед самым слабым магом и двух минут не выстою. Но всё читала и искала. Возможно, голод чернокнижника проснулся? Нет, конечно. В этом занятии находился хотя бы тот смысл, что я могла отвлечься от тревожных мыслей. Ноттен и Ринс уже наверняка выбили во дворце разрешение на допуск ко всему имуществу библиотеки, а теперь уже у Тейна — допрашивают, угрожают и, уж конечно, получают от него согласие на что угодно. Мои соотечественники даже из капсулы не выберутся, у них не будет шансов. И я ничего не смогу поделать… потому что у меня попросту не хватит характера на такие решения. Лучше заняться чем-то другим, а не этим осмыслением.

Заклинания по увеличению силы не подходили совершенно, ведь они четко классифицировались: черный резерв нельзя прокачать тем же, что и белый. Их вообще практически нельзя прокачать, насколько я поняла из найденного справочника, лишь слегка развить, приложив к этому немыслимые усилия. Что-то наподобие домашних фитнес-тренажеров: первую неделю человек восторженно потеет, а потом забрасывает. Потому что выигранный сантиметр на талии несравним с неделей труда и литров пота. Эти способы даже упоминались вскользь, поскольку не пользовались популярностью.

И вдруг меня накрыло идеей — гениальной в своей простоте. Я судорожно схватила томик, который откинула в самом начале. Боевая магия мне не по зубам, но именно там я отыскала кое-что, заставившее сердце забиться в ушах от волнения. Один из способов магической атаки — временно лишить сил противника. Это противоречило всему, что я искала раньше. Но если вдруг надо не увеличивать одну из сторон, а наоборот, временно приглушать? Не об этом ли говорил Ринс, когда подчеркивал, что одна магия не дает во мне развернуться второй?

Поначалу было сложно — направлять на себя проклятие, предназначенное для «обесточивания» врага. Но со временем я начала справляться, отыскав единственное работающее в моем случае — и ничего, что оно было намного слабее черных и белых. Важно, что оно разное для разных противников! Повторив трижды с закрытыми глазами и указывая себе на грудь, я провела испытание — открыла рот, выпустила дымок и рукой направила его, подражая этим жестом Ринсу. Сизое свечение изменилось, стало заметно плотнее. Еще далеко от идеала, но первый успех вызвал во мне немыслимую радость. Нашла! Додумалась! Видимо, если я точно таким же образом на время утихомирю черную, то дымок станет совсем невидимым, зато отвары начнут получаться куда целебнее.

От переполнявших эмоций я носилась по комнате. А что, если я сумею совсем заглушить какую-то сторону, то не станут ли мне подвластны чистые заклинания? Еще не получив тому подтверждения, я уже уверовала в правильность предположений. Это же было так просто, что никому и в голову не приходила подобная разгадка! Сложные вопросы должны иметь сложные решения, мы с Ринсом по инерции следовали этому стереотипу. У меня не один, а два разнородных резерва! И каждый из них работоспособен, но для этого надо научиться выключать второй. Подобно освещению в комнате — свет либо горит, либо не горит. То есть или черное, или белое, а все промежуточные варианты — сумерки, не способные на настоящую конкуренцию.

Я и не заметила, что пропустила обед. Всё тренировалась.

— Май-йох! — приглушала в себе белое и наблюдала за изменением цвета дымка. Еще недостаточно, резерв должен не утихнуть, а выключиться — и тогда я попробую снова испытать черное заклинание перемещения. В прошлый раз не получилось. У меня испарина на лбу выступила от перенапряжения, но я не сдавалась: — Май-йох!

Иногда приходилось прилечь и вздремнуть, попытки изматывали. Чуть набравшись сил, я вновь возвращалась к своему занятию. То-то Ринс удивится, если к его приходу я смогу продемонстрировать исключительно черный трюк. Представляю его реакцию: изумится, рассмеется, а потом перехватит меня в пространстве прямо во время перемещения, чтобы поцеловать. Я выдохлась, но хотелось к вечеру хоть чего-то добиться.

И как раз в тот момент, когда я в очередной раз упала без сил и разрешила себе полчаса отдыха, в голове послышался голос. Я не сразу разобрала — настолько тихо и приглушенно он прозвучал. Но села и сосредоточилась. Больше не повторялось, а мне с трудом удалось припомнить, что именно было сказано. И после этого я вскочила на ноги, забыв о своих тренировках.

— Ринс! Ринсен эн-Ройд! — айх не ответил, отчего я запаниковала еще сильнее: — Чернокнижник, чтоб тебя! Ринс!

— Что, Катя? — он наконец-то обозначился в моей голове.

— Она зовет! Звала!

— Богиня? Как?

— Я не уверена… Не уверена даже, что мне это не показалось… Никакого хрусталя и песни, как описывал Андрей! Но мне послышалось слово «согласись».

— Чего-то подобного я и ожидал. Мы сейчас с Ноттеном вернемся, — судя по голосу, новости его не слишком разволновали. — А ты пока… не соглашайся.

— Очень смешно!

Хотя не так уж и смешна его шутка, если на секунду предположить, что и я могу теперь рассматриваться как потенциальная угроза. Нет, вряд ли… Ринс так нежно прощался утром, да и вернется с Ноттеном — зачем сюда тащить белого мага, если на мой счет все решено? За эту ночь все-таки что-то переменилось в моем отношении: я совершенно наивно и без оснований начала считать себя для Ринса важной. Вот такая теплая и трепетная глупость, дарящая уверенность.

Я все же сильно измоталась — покачнулась и успела присесть на край кровати, справляясь с головокружением. А может, в моей усталости и есть причина? Богиня не могла до меня докричаться раньше… или раньше я не могла ее услышать. Что-то этой магической разминкой я в себе изменила? Или мне от усталости померещилось?


Ринс уже показался перед дверью, придерживая под локоть бледного Ноттена. Белый айх все еще не выздоровел, а ему приходится мотаться по всей столице. Я выдохнула облегченно, в их присутствии сразу стало спокойнее, но навстречу не бросилась — ноги от усталости дрожали.

Правая рука поднялась легко — я застыла от ужаса, рассматривая собственные пальцы. Все бы ничего, ладонь как ладонь, вот только я ее не поднимала… На колено вернула без усилий и тут же уставилась на подходившего Ринса круглыми от страха глазами. Что-то двигало моим телом! Открыла рот, чтобы сформулировать произошедшее, но вопреки намерению и совершенно не собираясь этого делать, вдруг произнесла мысленно уже опостылевшее заклинание перемещения:

— Ар-ртоеллах-ги-Лайтимерр ар-Малли.

Меня швырнуло в пространстве, с силой ударив в конце о каменную плиту. Глаза я открыла уже в кромешной сырой темноте. Кажется, теперь я узнала родовое имя Богини, о котором когда-то спрашивала Ринса. Будь осторожен в своих желаниях…





Глава 33




Меня с размаха пнули, но боли я не ощутила — спасительная граница включилась. Вот только глаза от рези она не защитила, когда перед лицом показался факел.

— Приковать ее к стене, — распорядился мужчина в длинной желтой рясе. — Она даст согласие.

В узком холодном коридоре он был не один. Похоже, меня окружала толпа одинаково одетых мужчин и женщин. Меня рванули вверх, развели широко руки, железо на запястьях обдало холодом.

— Ар-ртоеллах-ги-Ринсен, — прошептала я, как только последний отступил.

Но меня даже не дернуло в воздухе. Объяснил мне другой — и его лица я не видела под глубоким капюшоном:

— Знаки, — он указал на стену. — Здесь повсюду знаки, не позволяющие пленнице сбежать. Как и появиться другим магам без специального приглашения.

— Пленнице? — повторила я. Отчего-то показалось, что речь идет не обо мне.

Со мной не горели желанием что-то обсуждать. Они переговаривались между собой, и я мало что понимала. Упоминали согласие, и не требовалось лишних подтверждений, чье согласие и для какой цели им требуется. Почему-то нам это в голову не приходило: Богиня из своей ловушки вряд ли могла провернуть что-то серьезное без помощи извне. Так кто эти люди? Адепты какой-то больной религии? Хотя чему удивляться — в любом мире, наверное, найдется какой-нибудь аналог нашим сатанистам: помоги злу, потом зло поможет тебе, а случайный апокалипсис — побочный эффект использования препарата. Ни одного идиота такая мелочь не остановила.

— Прекраснейшая просыпается! — оповестили со стороны. И тем же голосом в другую сторону: — Прекраснейшая, вы слишком устали, перемещая сосуд сюда. Вам стоит…

— Хватит.

И вот этот голос отдавал хрусталем так, что звенел в голове. Я сощурилась, вглядываясь в темень, но сумела разглядеть лишь решетки. Адепты, склонившись, расходились в разные стороны, услышав в ее приказе дополнительные просьбы. Я не видела даже силуэта, но дрожала от напряжения. Грудь заметно сдавливало тягой вернуться к Ринсу, но я сосредоточилась на происходящем:

— Богиня?

Она рассмеялась. Так чудесно, что сердце сжалось от сладости. Показалось, что я вижу солнце — слепящее, на которое нельзя глянуть прямо, но притом я вижу непроницаемую темноту.

— Меня так начали называть. С некоторых пор, — все же ответила она. — Это льстит. Вероятно, кто-то решил, что это может льстить настолько, что я забуду обо всем остальном.

— Где вы? — меня от волнения и страха подводил голос.

— Здесь и везде. Странный вопрос. Но если ты ищешь человеческое тело, то меня его давно лишили. Дополнительная мера предосторожности. Неужели ты меня не видишь?

Точно — слепящий всепоглощающий свет, преломленный прутьями решетки. И одновременно чернота, стоит только сморгнуть с ресниц солнце. Как же она хороша… Если бы ее не назвали Богиней, то прямо сейчас я дала бы ей это имя. И даже адепты ее стали лучше пониматься: несложно служить тому, кто до слез и рвущегося сердца так прекрасен и полон. Она будто бы сама сущность всего, природа и космос, бесконечное море и далекая звезда, жестокой рукой втиснутые в небольшую клеть.

— Богиня, — я не решалась назвать ее по имени. — Я не дам согласие. Я не сосуд.

— Дашь, — легко отозвалась она. Голос ее звенел не из одной точки, а отражался всеми стенами, тек по ним ручьями. — Я десятилетиями собиралась с силами, чтобы организовать свой побег. Сдамся ли на последнем этапе? А если ты не согласишься — ничего, буду ждать еще. У меня впереди вечность на ожидания, а люди, служащие мне, всегда найдутся. Я видела тебя глазами предыдущего сосуда, так почему бы не потратить время, пока не появятся новые? К Андрею добрые люди были так же великодушны, как и ко мне. Но ты и сама это видела, я зря напоминаю.

Десятилетиями собиралась с силами… Не по этой ли причине стало рождаться намного меньше могущественных магов? Айхи это упоминали в разговоре. Богиня уже не находится в вечной спячке: время от времени она приходит в себя и всасывает обратно тот дар, который сама же и открыла. Но деталей слишком много, чтобы сразу все понять:

— Откуда взялись ваши последователи? Что вы им пообещали за помощь?

— Только справедливость. Поколения и поколения умирали в поисках решения, но жили ради этой цели. Представь себе, Екатерина, ради справедливости можно пойти на всё.

— Справедливость? — я переспросила, поскольку вообще не поняла роли этого слова в таком контексте.

Полный вдох я сделать уже не могла — на меня накатывало волнами сосущее ощущение рвущегося обратно сердца. А ведь Ринс говорил, что я не смогу от него сбежать. Но я не сбегала, меня утащили сюда без спроса. И такая важная встреча, такой на самом деле интересный разговор, для которого необходимо хорошо соображать. Я отвлекалась от магической тяги, ловя каждое слово Богини:

— Конечно. Давным-давно я пришла в этот мир и подарила ему процветание. Породила магов и дала им силу, научила лечить заклинаниями и жестами предотвращать катастрофы. Но тщеславие границ не знает — маги убрали меня как сильнейшую. Как основу всего порядка. Они убрали меня, поскольку я единственная не допустила бы их всесилия. Сейчас все — от последнего бедняка до императора — склоняют головы перед айхами. А маги в свою очередь творят что им угодно и только в своих целях. В этом мире нет справедливости, потому что единственный ее гарант заперт в ловушке. Я хотела это предотвратить, но успела лишь разделить носителей черной и белой магии, чтобы хотя бы этим ограничить их могущество.

— Мне называли другую причину, — я это прошептала на грани слышимости.

— Ну, разумеется, другую! — она рассмеялась стеклянными колокольчиками. — А иначе моих адептов стало бы намного больше. Не все белые маги смогли бы смириться с правдой и остаться в стороне. Вот их с детства в орденах и учат легенде о «кровавой Богине».

Она могла врать. Но могла и говорить чистую правду. Мне этого не узнать, но мурашки невольно побежали по телу. Особенно после продолжения:

— Я умоляла о смерти. И тогда меня лишили тела — чтобы я не смогла убить себя. Я испытала сотни способов докричаться до самых совестливых магов, и тогда меня погрузили в сон, пробуждая только единожды в году. И каждый раз во время ритуалов меня кормили чужими жизнями, без спроса и права выбора. Сначала белые айхи вводят меня в полузабытье благодатью, а затем черные пичкают — глотай, святая прародительница Лайтимерр, глотай, ведь нам выгодно, чтобы ты продолжала страдать. Как, по-твоему, Екатерина, это справедливо?