Пророк

— Я всего лишь пробивал бреши. Бежал Эйвон Эмори.

— Не бреши, а настоящие кратеры. Он мог бы идти пешком и все равно заработал бы очки.

Адам пожал плечами.

— Как Мирс?

— Мучается.

— Говорю тебе, ему нужен контакт.

— Знаю, знаю…

Кент как будто уже жалел, что затронул эту тему, что не входило в намерения Адама, но он не знал, что сказать о матче, состоявшемся двадцать два года назад. Он искал что-нибудь, какое-то более приятное воспоминание из 1989 года, единственного, когда они играли вместе.

— Ты помнишь Картошку?

— Картошку Филлипса? — Кент улыбнулся. — Да.

Картошка был запасным игроком линии нападения, который заслужил это прозвище своим необыкновенным сходством с картофелиной — и формой, и скоростью.

— Никогда не забуду, как Уорд чуть не убил его тренажером.

Кент рассмеялся, и Адам тоже не смог сдержать улыбку. Уолтер Уорд купил на аукционе тренажер на тележке и гордо водрузил на поросшем травой холмике рядом с полем. Шесть наклонных манекенов на стальной раме весили несколько сотен килограммов. Вся конструкция была смонтирована на колесах. Уорд еще не экспериментировал со своим приобретением, уверенный, что хорошо изучил тренажер, однако он не знал о блокировке тормозов. Они успели отработать несколько приемов блокировки, прежде чем тренажер начал сползать вниз. Поняв, что тележка покатится с холма, Уорд крикнул, чтобы все посторонились. И только две секунды спустя, когда тренажер уже успел набрать скорость, он увидел Картошку Филлипса, взбиравшегося на холм — он опоздал на тренировку и теперь шел к остальным, надев шлем и опустив голову.

— Я думал, что меня не удивишь воплем Уорда, который кричал громче любого из людей, — сказал Кент. — Но тогда он сердился. А вот от страха… Черт, в тот раз он превзошел самого себя.

Адам кивнул.

— Как будто на Картошку неслась какая-то сельскохозяйственная техника. Вроде комбайна или сеялки. А он ничего не замечал.

— Обычно Картошке требовалось около трех секунд, чтобы начать движение из стойки, но когда он наконец увидел тренажер, то, клянусь, преодолел пятьдесят ярдов за три секунды. Железка пронеслась буквально в дюйме от него и снесла крыло пикапа Байерса. Тот был настолько ленив, что оставлял машину у бровки поля, а не на стоянке. С тех пор он всегда пользовался парковкой. Тогда я ему не посочувствовал. Нужно сделать это завтра.

— Передавай ему привет, — сказал Адам. Они снова рассмеялись, но веселье быстро утихло, и старший брат снова вспомнил о кобуре с пистолетом, о том, что он делает в этом доме. — Ладно, Франшиза. Иди спать. Мне нужно следить за улицей.

Улица была пуста. Клейтон Сайпс не появлялся. Родни Бова сидел дома. Они были терпеливыми. Отлично. Адаму тоже терпения не занимать. Такого рода терпение имело еще одно название — беспощадность.

Рано или поздно они не выдержат. Один из них. И он будет готов.





* * *


На следующий день Адам сидел в офисе и наблюдал за красной точкой, а Челси поехала в тюрьму, чтобы сообщить мужу, что подает на развод. Перед уходом она сказала Адаму, что собирается оставить дом Тревису Леонарду.

— Ты столько лет оплачивала счета, — удивился он. — Почему, черт побери, ты должна оказываться от дома? Это единственное, что у него есть.

— Именно поэтому. — Она была одета необычно строго: черные брюки и белая блузка с длинными рукавами, свежая и выглаженная, как будто Челси чувствовала себя обязанной выглядеть профессионалом, когда сообщает такую новость. — У него было две вещи. Я и дом. И я не хочу отнимать у него обе.

Адам медленно кивнул, потом спросил:

— Где ты будешь жить?

— Развод займет какое-то время. А когда все закончится… мы можем поговорить об этом, Адам. Мы уже давно живем вместе. Я буду скучать, а ты?

— Конечно. Я думал, ты будешь жить у меня.

Она посмотрела ему в глаза.

— Не в твоем доме.

— Что?

— Я не могу там жить, — сказала Челси. — И мне кажется, тебе пора подумать о переезде.

Он не ответил.

— Ты вспоминаешь сестру, каждый день думаешь о ней, носишь ее в своем сердце. Все это хорошо. Достойно уважения, правильно. Но то, что ты там создал, — неправильно. В этом твой брат прав. И обвинения в нападении это доказывают.

— Копы ворвались в мой дом, а я должен…


— Никуда они не врывались, и ты знал, что они придут. Позволь тебя спросить: почему ты набросился на того парня? Потому что он был в твоем доме? Это настоящая причина, Адам?

Нет. Потому что сукин сын был в комнате Мэри. Челси ждала, но Адам отвел взгляд, ничего не ответив.

— Ладно, — тихо сказала она. — Есть о чем подумать. Мне пора двигаться дальше. Вместе с тобой. Но для этого нужно обоюдное желание.

Челси обошла стол, опустилась на колени, обняла его за талию и ждала, пока он повернется к ней. Она искала его взгляд, но не слишком настойчиво, как будто уже знала то, что сможет прочесть в его глазах.

— Поговори об этом с Мэри, — сказала она.

У Адама перехватило дыхание. Он никогда не рассказывал ей, вообще никому не рассказывал о своих разговорах с сестрой. Челси могла слышать только произнесенное шепотом имя Мэри, но в ее голосе не было сомнения. Она знала, что он разговаривает с Мэри, и ее это не только не тревожило, но даже не удивляло. Осознание этого, а также тот факт, что Челси предложила обсудить ситуацию с Мэри, лишили Адама дара речи. Сначала он просто решил не отвечать; теперь не мог.

— Подумай, — сказала она. — Поговори. Только будь со мною честен, Адам. Если ты решишь, что это тебе не подходит, ладно. Я не буду спорить. Только не обманывай себя. Я хочу быть с тобой, но это неподходящее место. Нам нужно найти другое и сделать его нашим домом.

Он кивнул. Челси окинула его внимательным взглядом, встала, наклонилась к нему, поцеловала и вышла. Адам какое-то время смотрел на дверь, потом покачал головой, повернулся к экрану компьютера и включил программу слежения. Красная точка, обозначавшая Родни Бову, оставалась неподвижной.





* * *


Он ни разу не был дома после ареста. Каждый день собирался и каждый день находил оправдание — нужно было работать, искать Сайпса, охранять дом Кента, а между делом попытаться выкроить несколько часов для сна. Сегодня у дома не было ни полиции, ни журналистов, ни любопытных соседей. Адам оставил машину на улице и вошел в боковую дверь, которая вела на кухню. Он установил в ней новую кухонную технику, заменил плитку на полу, но она все равно осталась кухней его детства; совсем переделать ее было невозможно. Адам как будто видел сидящего напротив отца, бутылку виски на столе между ними, чувствовал запах дыма от сигарет матери, которым тянуло из гостиной…

Вечер выдался теплым, градусов пятнадцать, и он приоткрыл несколько окон, впустив в дом свежий ветерок. Задержался у основания лестницы, сделал глубокий вдох, поднялся по ступенькам, постучал и вошел в комнату Мэри.

Все было на своих местах. Если не знать, где стояла стеклянная черепаха, ее исчезновения можно и не заметить. При обыске полиция действительно проявила необычную деликатность, хотя, наверное, после ареста Адама они тщательно убрали за собой, зная, что будут в суде оправдывать свои действия, вызвавшие такую реакцию. Осколки стекла выбросили. Интересно, куда? Наверное, в какую-нибудь урну. Жаль — он попробовал бы их склеить. Потребовалось бы много времени и терпения, но могло получиться…

Он по очереди зажег свечи, приоткрыл окно — Мэри любила осень, что неудивительно в семье, помешанной на футболе, — и впустил свежий воздух, от которого задрожали язычки пламени. Сел на свое обычное место на полу, спиной к стене, и заговорил.

— Прости, что не приходил. Прости, что они были здесь, и прости, что не приходил. Я жалею, что это произошло в твоей комнате. Правда.

Опустил голову и закрыл глаза.

— Давай начнем с хороших новостей, ладно? Твой младший брат выигрывает матчи. Очень хорошая команда, Мэри. Они должны выиграть чемпионат. Их кое-что отвлекает, и это может стать проблемой, но я пытаюсь помочь, и если кто и может их преодолеть, так это твой младший брат. Эта неделя решающая. Сент-Энтони. Я боюсь за него, но в то же время рад, что так вышло. Он должен обойти эту команду, если хочет выиграть чемпионат. Без этого никак. Он должен их победить. И, думаю, победит.

Немного помолчал, прикрыл глаза разбитой рукой и продолжил:

— Теперь плохие новости. У Кента небольшие неприятности. Но тебе не стоит волноваться. Обещаю, Мэри. Я за ним присматриваю. И не позволю, чтобы что-то случилось с ним, с Бет, с Лайзой и Эндрю. Не позволю. Ситуация плохая, но я все исправлю. Я могу все исправить.

Ее любимые свечи пахли корицей; теперь легкий ветерок гнал к Адаму этот густой запах, и ему казалась, что его направляет Мэри, словно пытается успокоить его. Он умолк и какое-то время вдыхал сладковатый аромат.

— Челси хочет, чтобы я переехал, — сказал он. Потом откашлялся, чтобы избавиться от кома в горле и взять себя в руки. — Она не давит на меня, это не в ее правилах. Она такая терпеливая, Мэри… Жаль, что вы почти не были знакомы. Ты бы ее полюбила. Я ее люблю. Думаю, все ее полюбили бы.

Он снова умолк, провел ладонью по губам.

— Мне кажется, она права. Наверное, пора. Если ты не согласна… надеюсь, ты найдешь способ сказать мне об этом. Но я думаю, она права. Это может быть полезным… для меня. Для нас.

Адам ждал, что на него обрушится чувство вины, что он почувствует себя предателем, но ничего не произошло. Наоборот, ему стало легче, гораздо легче, чем когда он вошел в дом.

— Поживем — увидим, — сказал он. — Но вот что я тебе обещаю: я никуда не уеду, пока не сделаю то, что нужно. Когда буду знать, что снова могу оставить Кента одного ночью, когда смогу позвонить матери Рейчел, тогда посмотрим, что будет. Но не раньше.

Адам еще посидел молча, потом задул свечи, сказал, что любит ее и просит прощения, и вышел из дома. Ему нужно было немного поспать перед тем, как ехать к Кенту, а в последнее время он гораздо лучше спал в доме Челси.





38




Это была идея Бет — пригласить Адама на ужин.

— Мы спим, пока он сидит внизу и сторожит, — сказала она. — И знаешь что, Кент? Я могу спать. Потому что он здесь. И я бы попробовала сказать ему об этом. А не просто впускать и выпускать его под покровом темноты.

— Не знаю, понравится ли ему эта идея.

— Есть только один способ выяснить это.

Кент позвонил брату. Тот сначала колебался, но потом сказал, что придет. Разговаривая с братом, Кент слышал тихий женский голос и только после того, как закончил разговор, подумал, что нужно было пригласить и Челси Салинас. Скорее всего, она отказалась бы, но пригласить все равно нужно было.

С другой стороны, торопиться не стоит. Поспешишь — людей насмешишь.