Рецепт счастья

Как только мы принимаем свои ограничения, мы оказываемся за их пределами.

Альберт Эйнштейн





Ох, как же мы не любим ограничения! Сложно даже описать. Наверное, это одно из самых неприятных эмоциональных переживаний в жизни – с размаху влететь в тупик и понять, что чего-то не можешь, хотя тебе это остро нужно.

Именно поэтому это – одна из самых сложных для принятия вещей. Мы ведь страшно не любим, когда кто-то говорит нам о том, чего мы не можем делать. Как же можно сказать себе это самостоятельно, да ещё и чувствовать себя спокойно?

Можно ли вообще?

Давайте разбираться.

Для того чтобы разобраться в принятии ограничений, нам придётся сначала немного познакомиться с идеей психологических защит. Это важно.





Что такое психологическая защита?




Это способ, с помощью которого наша психика от чего-то защищается (снова с вами ваш Капитан Очевидность). Зачем психике это? Чтобы стабилизироваться, т. е. уменьшить отрицательные переживания, душевную боль и дискомфорт, насколько возможно. Современная психология придерживается мнения о том, что все защиты – бессознательные, иными словами, мы не отдаём себе отчёта, когда от чего-то защищаемся. Мы просто это делаем в тех ситуациях, когда нам нужно.

Психологических защит довольно много, некоторые из их названий вам наверняка знакомы из статей, кино и разговоров окружающих: отрицание, вытеснение, проекция, обесценивание, рационализация и т. д.

То, как мы относимся к ограничениям, показывает во всей красе одну из этих психологических защит – отрицание.

Когда наша психика что-то отрицает, то она в буквальном смысле отказывается примириться с существованием этого «чего-то», а поскольку защита проходит мимо сознания, то мы начинаем верить, что этого «чего-то» действительно нет.

Поразительно, насколько долго и с какой силой мы способны отрицать само наличие вокруг нас и внутри нас каких-то ограничений. Помните анекдот про дохлую лошадь?

Казалось бы, всё ясно, но…

1. Мы уговариваем себя, что есть ещё надежда.

2. Мы бьём дохлую лошадь сильнее.

3. Мы говорим: «Да мы всегда так скакали».

4. Мы организовываем мероприятие по оживлению дохлых лошадей.

5. Мы объясняем себе, что наша дохлая лошадь гораздо лучше, быстрее и дешевле.

6. Мы сидим возле лошади и уговариваем её не быть дохлой.

7. Мы покупаем средства, которые помогают быстрее скакать на дохлых лошадях.

8. Мы меняем критерии дохлости лошадей.

9. Мы стаскиваем дохлых лошадей вместе в надежде, что вместе они будут скакать быстрее.

10. Мы нанимаем специалистов по дохлым лошадям.

Но суть проста: лошадь сдохла – СЛЕЗЬ!

Так вот, отрицание, блестяще описанное в этих 10 пунктах, слезть с дохлой лошади нам не даёт, потому что она же не дохлая. А поскольку мы убеждены, что сейчас прекрасно поскачем, то и принимать ничего такого не требуется, этого же не существует.





Почему понять, что лошадь сдохла, так трудно?




Потому что осознавание ограничений, как правило, крепко связано с болью утраты. А боли большинству из нас естественным образом хочется избегать. Эта боль появляется тоже вполне логичным образом. Ведь ограничения становятся особенно невыносимы там, где нам очень-очень нужно их не иметь. Иногда буквально жизненно необходимо. Так же необходимо, как если бы мы бежали от опасности и с разбегу ударились об стену.


Поэтому мы так часто используем отрицание – поворачиваем и долго-долго бежим вдоль стены, веря, что её нет. И не можем даже представить себе такого, чтобы сесть под ней и дать тому плохому, от чего мы убегаем, нас догнать.

Я совершенно не умею усваивать теоретическую информацию, поэтому мучительно было учиться в институте, а недавно, два года промучившись после заваленного теор. экзамена по свежей специальности, я забила на него. Пытаюсь себя в этом принять, но очень трудно, особенно на фоне того, что десятки моих коллег каждый год сдают этот экзамен. Мне кажется, что я в этом ущербная, недо. И это прилично подтачивает мою уверенность в том, что я хороший спец. Чтобы не терять веру в себя, опору, мне нужны постоянные подтверждения, что я как профи ок, от коллег, клиентов и друзей.



От чего мы обычно убегаем, да так, что не в силах выдержать невозможности и ограничений? О, в жизни каждого человека много такого, от чего было бы неплохо убежать. Например…





Отсутствие всемогущества




Да, мы не всесильны, и это вроде бы кажется очевидным. Мы не можем летать, колдовать, управлять погодой и окружающим миром, исполнять все свои желания, мгновенно переноситься, куда захочется, и т. д. Скажете, что взрослому человеку и незачем эти миры Гарри Поттера? Ок, а как вам невозможность излечивать болезни, возвращать любимых людей и животных к жизни, останавливать войны и конфликты, менять что-то плохое на хорошее, предвидеть опасность и стрессы? На самом деле каждый человек в своей жизни так или иначе сталкивается с отсутствием всемогущества в самый неподходящий момент, и это порой так больно, что трудно дышать. Независимо от возраста. Особенно больно бывает уже раненым людям – тяга к всемогуществу и боль от его отсутствия естественным образом обостряются, если пришлось перенести нечто по-настоящему страшное, ведь «неволшебные» способы, очевидно, не сработали.

Меня очень огорчает иногда то, что я мало чего в мире могу изменить (типа глобального потепления, вырубки лесов, загрязнения окружающей среды и пр.). С одной стороны, понимаю, что надо начинать с себя и всё такое, но с другой стороны иногда накатывает вот это жуткое ощущение бесполезности и бессилия.

В то очень жаркое лето, в которое в Москве стоял дым, умерла бабушка. От инсульта, вызванного скачком давления в жару. Я на пару лет провалилась в мучительное горе и вину, даже мимо её дома не могла ездить довольно долго, потому что всё это душило. Не могла себе простить, что чего-то важного не сделала тогда, какой-то мелочи, которая бы её спасла. Удивительно, но оказалось, что даже терапия с таким грузом на сердце почти не помогает.

У меня нет голоса. Вот это меня мучит. Не того чтоб петь. Голоса отстоять себя, защитить сына. Я год не могла успокоиться, что в детской больнице плакала за закрытой дверью, а не открыла её, не отстояла. Понимаю, что факторы были, но принять не могла. Корила себя очень. Только после сорока и начала догадываться, что границы личные у меня есть. То есть должны быть. Но попраны. Мать, твою ж мать. Жаль, много лет ушло на ненужное.



Сюда также примешивается популярный нынче слоган о том, что возможно всё, если правильно стараться (ну или ещё что-нибудь такое правильное делать – наполнить себя правильной энергией, я не знаю, пойти к правильным гуру). Даже крылатая фраза такая есть (принадлежит Сократу) – кто хочет, ищет способы, кто не хочет, ищет причины. И не одна. Если покопать интернет, то там будут тонны цитат о том, что ограничений просто не существует, это такие ловушки для ума, на самом деле мы всё можем, стоит только захотеть и постараться. Понятно также, что именно всякие гуру и коучи очень охотно тиражируют такую идею. Это ведь способ их заработка, который является не чем иным, как спекуляцией на отчаянной жажде всемогущества. Но сама эта идея всемогущества была и остаётся столь же отчаянно неправдивой и помогает нам оставаться в отрицании.





Болезни и любые физические ограничения




Думаю, я, как женщина с инвалидностью, легко могу написать отдельную главу о том, что чувствует человек, который постоянно в чём-то ограничен физически. Но целая глава нам с вами тут не нужна, так что попробую вкратце. Наверное, полностью здоровые люди редко спотыкаются о такого рода физические лимиты. Но фокус в том, что полностью здоровых среди нас почти нет. Поэтому то, что чувствую я, так или иначе чувствуют в своей жизни все, просто в «разведённом» виде. Все сталкиваются со своей слабостью, с вынужденным подчинением физиологии, с неожиданными «подарками» со стороны генов. С тем, что тело не выдерживает каких-то нагрузок. С тем, что оно болит и сбоит, иногда постоянно в одних и тех же местах. Что оно чего-то совсем-совсем не может, как ни старайся, – например, похудеть, или выносить ребёнка, или заново отрастить отсутствующие части. Что оно такое, какое досталось, и его нельзя обмануть, поменять или расколдовать.

У меня астма. Мне было очень сложно научиться с ней обращаться, пойти к доктору. Стыдно всегда (и как-то неуютно) пользоваться на людях ингалятором. Страшно признаться бывало, что у меня приступ, мне плохо, но ингалятор закончился, денег нет на новый, и мне нужна скорая.

После удаления щитовидки не могу быть такой активной, как раньше. А учитывая, что и раньше я была вовсе не энерджайзер, то сейчас я иногда несколько дней подряд не встаю с постели, нипочему, просто нет сил. Раньше в такие моменты я себя ругала и через не могу, заставляла встать и что-то делать. Но сейчас я думаю – а пошло оно всё! Вот позавчера я была бодра и переделала кучу дел, подгребла все хвосты. А сегодня я не бодра, ну и ладно. Но иногда меня накрывает, что это возраст, что даже в хорошие дни у меня не столько энергии, сколько было раньше в хорошие, что больше не могу ходить в горы, потому что сразу начинаю задыхаться…

Я аутичный человек, я понимаю и принимаю мои ограничения (мне тяжело начинать и поддерживать социальные контакты, общаться устно, отвечать на звонки и звонить самой, я не справлюсь с сильными эмоциями), но мне очень тяжело даётся самоадвокация. Я очень эмоциональный человек и хочу быть среди людей, но моё лицо и поведение не выражает эмоций вообще, люди считают меня холодной, всегда нейтральной, даже чёрствой и нелюдимой. Я не чувствую социальной иерархии и не умею облекать слова в красивые и обтекаемые формулировки, поэтому некоторые считают меня неуважительной, грубой и излишне прямолинейной.



Человеческая реакция на физические ограничения любой природы (не важно, являлись ли причиной этим ограничениям болезнь или что-то другое) огромна. Не знаю, свойство ли это нашего менталитета или общий мировой тренд, но огромность этой реакции и её влияние на жизнь постоянно недооцениваются и обесцениваются. Те, кто пытаются об этом говорить и хотят это учитывать, часто получают обвинения в жалости к себе, ипохондрии и нытье, а также их стыдят за «размазывание соплей».

Столкновение с физическим ограничением ведёт не только к нарушению привычной жизни организма, но (часто) и к нарушению способности работать, к сокращению жизни, к сбоям в социальном функционировании, к тяжёлым эмоциональным переживаниям. В общем, здорово вмешивается в устоявшийся порядок, который очень важен человеку. То есть даже лёгкие ограничения имеют большую внутреннюю значимость и большой вес, они формируют сильные эмоции и особые состояния.

Как это получается?

• Через физическую и душевную боль, которая присутствует при многих ограничениях и вызывает депрессию и тревогу (что приводит к потере безопасности и ощущению уязвимости).

• Через плохое самочувствие, слабость и другие физические симптомы, которые бывают при некоторых ограничениях (что приводит не только к ошибкам, сбоям, неадекватности в поведении, но и к подавленности и астении, т. е. состоянию психического истощения).

• Через стресс от самого ограничения и от попыток его компенсировать, т. е. через напряжение оставшихся органов и систем, их функционирование в аварийном режиме с большими затратами ресурсов (что тоже приводит к состоянию психического и иногда физического истощения).

• Через невозможность делать обычные дела, связанные с этим ограничением, а также (иногда) работать, общаться и даже думать, не прилагая дополнительные усилия (что приводит к потере контроля и тревоге).

• Через непонимание причин и последствий этого ограничения, целиком или частично (что приводит к тревоге и страху за будущее, а также самообвинениям и внутреннему поиску крайнего).

• Через конфликт общекультурных установок, ожиданий окружающих, ваших особенностей характера и самого ограничения (что, например, частенько приводит русскоязычных людей к уже знакомым нам чувствам стыда и вины за сам факт наличия физических ограничений).

Всё это ДЕЙСТВИТЕЛЬНО мешает, раздражает, достаёт, приводит в отчаяние и заставляет чувствовать бессилие.





Идея, что «пятёрка – это норма»