Семь камней

Йен сидел на полу согнувшись, прижав ладонь к глазу и прерывисто хватая ртом воздух. Его глаз уже заплывал, из него текли слезы по худой щеке. Он встал, медленно тряхнул головой и поставил лавку на место. Потом сел, взялся за кружку, сделал большой глоток и резко выдохнул, поставив кружку на место. Взял платок, который протянул ему Джейми, и промокнул им глаз.

– Прости, – выдавил из себя Джейми. Боль в его руке начала утихать, но боль и тоска в сердце остались.

– Угу, – спокойно ответил Йен, не глядя на него. – Нам тоже надо что-то сделать. Давай возьмем на двоих миску тушеного мяса с овощами?



Через два дня они отправлялись в Париж. После некоторого раздумья д’Эглиз решил, что Ребекка и ее служанка Мари поедут в карете в сопровождении Йена и Джейми. Д’Эглиз и остальной отряд повезут деньги; при этом небольшие группы будут высылаться вперед – проверять дорогу и для того, чтобы они могли ехать посменно, нигде не останавливаясь по пути. Конечно, женщинам придется делать остановки, но если с ними не будет никаких ценностей, никакая опасность не будет им угрожать.

И только когда они приехали к дому доктора Хасди, им сообщили, что свиток Торы и его хранитель, серьезный, немолодой мужчина, месье Перетц, поедут с Ребеккой.

– Господа, я вверяю вам мои величайшие сокровища, – сказал им доктор через внучку, сопроводив свои слова небольшим, строгим поклоном.

– Смею надеяться, господин, что вы найдете нас достойными доверия, – произнес Джейми на неуверенном древнееврейском языке, а Йен церемонно поклонился, прижав руку к сердцу. Доктор Хасди перевел взгляд с одного шотландца на другого, коротко кивнул и шагнул к внучке, чтобы поцеловать ее в лоб.

– Езжай с Богом, дитя мое, – прошептал он на языке, близком к испанскому, и Джейми понял его слова.



В первый день и первую ночь все шло гладко. Стоял ясный осенний день с легким и приятным холодком; сильные, сытые лошади бодро везли карету. Доктор Хасди дал Джейми кошель с деньгами на дорожные расходы; все они ели приличную еду и ночевали в респектабельной гостинице – Йен отправился вперед, чтобы осмотреть место ночлега и исключить неприятные сюрпризы.

Следующее утро выдалось пасмурным, но вскоре поднялся ветер и к полудню разогнал облака. Над головой путников снова засияло чистое небо, яркое, словно сапфир. Джейми ехал впереди, Йен позади. Карета быстро продвигалась вперед, несмотря на тряскую, извилистую дорогу.

Но когда они одолели небольшой подъем, Джейми внезапно развернул коня и поднял руку. Карета остановилась. Йен подскакал к другу и увидел, в чем дело. Маленький ручей, пересекавший дорогу под горкой, разлился и образовал топь шириной футов десять.

– Что… – начал было Джейми, но не успел договорить. Кучер на мгновенье остановил лошадей, но после раздавшегося изнутри строгого окрика хлестнул вожжами по лошадиным спинам. Карета рванулась вперед, едва не задев Джейми. Его лошадь шарахнулась в сторону и сбросила в кусты своего всадника.

– Джейми! Ты цел? – Йен придержал коня и крутил головой по сторонам, раздираясь между тревогой за друга и чувством долга.

– Останови их! Догони! Ifrinn! – Джейми выбрался из кустов с исцарапанным и покрасневшим от гнева лицом. Йен тут же пришпорил коня и рванулся вдогонку за тяжелой каретой, которая двигалась по болотистому дну, кренясь из стороны в сторону. Пронзительные женские крики протеста заглушил возглас кучера: «Ladrones!»

Это было единственное слово, которое Джейми знал по-испански, – «грабители». Один из них, молодой парень с длинными соломенными волосами, уже поравнялся с каретой, словно восьминогий паук. Кучер тут же соскочил с козел, упал на землю, вскочил и побежал прочь.

– Трус! – заревел Йен и издал пронзительный крик горца, от которого упряжные кони заплясали, дергая головой и не давая похитителю ухватиться за вожжи. Йен заставил своего коня одолеть узкую полосу между кустарником и каретой и, поравнявшись с грабителем, вытащил пистолет. Он навел его на парня и велел ему тронуть карету с места.

Парень взглянул на него, присел и с громким окриком хлестнул вожжами по лошадиным спинам. Йен выстрелил и промазал, однако задержка позволила Джейми догнать их. Йен увидел мелькнувшую рыжую голову Джейми, когда он карабкался по задней стенке кареты. Под звучавшие изнутри крики он протопал по крыше и набросился на желтоволосого парня.

Предоставив Джейми разбираться с этим грабителем, Йен пришпорил коня, намереваясь вырваться вперед и перехватить вожжи, но второй грабитель опередил его и уже тянул вниз голову одной из лошадей. Что ж, однажды это сработало. Йен набрал полные легкие воздуха и издал свой горный крик.

Лошади рванули, разбрызгивая грязь. Джейми и желтоволосый свалились с козел, а сукин сын, бывший на дороге, исчез; возможно, копыта лошадей вдавили его в трясину. Йен надеялся, что это так. С налившимися кровью глазами он придержал своего испуганного коня, вытащил свой палаш и помчался через дорогу, визжа как банши и нанося удары направо и налево. Два грабителя уставились на него разинув рты, а потом бросились наутек.

Он погнался за ними в кусты, но они были слишком густые для коня. Тогда он повернул назад и обнаружил Джейми, дубасившего на дороге желтоволосого парня. Йен заколебался – подсобить ему или позаботиться о карете? Громкий треск и испуганные крики определили его выбор.

Карета, лишившаяся кучера, съехала с дороги в болото и завалилась набок в канаву. По испуганным голосам, доносившимся изнутри, он понял, что женщины, скорее всего, целы, и, соскочив с коня, торопливо привязал его к дереву и бросился к упряжным лошадям, чтобы они не покалечили друг друга в суматохе.

Ему не сразу удалось в одиночку разделаться с упряжью. К счастью, лошади особенно не поранились. Его усилиям не очень помогло появление из кареты двух взволнованных и ужасно растрепанных девушек, что-то говоривших на малопонятной смеси французского и ладино.

«Ну и ладно, – подумал он, неопределенно махнув рукой, которую сумел высвободить на мгновение. – Их лепет сейчас ничему не поможет». Тут он уловил слово «мертвый» и изменил свое решение. Месье Перетц всегда был таким молчаливым, что Йен просто забыл про него в суматохе. Теперь он узнал, что этот солидный еврей стал еще более молчаливым, потому что сломал себе шею, когда карета перевернулась.

– О господи! – воскликнул он и побежал смотреть. Хранитель Торы был несомненно мертв, а лошади по-прежнему, скользя, перебирали копытами в грязи канавы. Йен был слишком занят, чтобы беспокоиться за Джейми, но, когда выпряг из кареты вторую лошадь и благополучно привязал ее к дереву, он начал удивляться, где его друг.

Оставлять женщин одних было небезопасно; бандиты могли вернуться, и тогда он выглядел бы полным идиотом. Их кучера нигде не было; очевидно, он испугался и сбежал. Он велел девушкам сесть под явором и дал им попить из своей фляжки; через некоторое время они немного успокоились и перестали тараторить на ладино.

– Где Диего? – вполне внятно спросила Ребекка.

– Ах, он скоро появится, – ответил Йен, надеясь, что это случится. Он уже всерьез беспокоился за Джейми.

– Возможно, он тоже убит, – сказала служанка, недовольно посмотрев на свою госпожу. – Что вы будете тогда делать?

– Я уверена, что нет – то есть он не убит. Я уверена, – повторила Ребекка без особой убежденности.

Впрочем, она была права; едва Йен решил вернуться к ручью вместе с женщинами, как из-за поворота показался Джейми, рухнул на сухую траву и закрыл глаза.

– С вами все в порядке? – спросила Ребекка, с беспокойством наклонившись над Джейми, и посмотрела на него из-под полей дорожной соломенной шляпки. Он выглядел плоховато, подумал Йен.

– Угу, нормально. – Джейми, слегка морщась от боли, прикоснулся к затылку. – Просто малость получил по голове. Тот парень, что упал на дорогу, – объяснил он Йену, снова закрыв глаза. – Он поднялся на ноги и ударил меня сзади. Не вырубил, но чуток оглушил, а когда я пришел в себя, они оба удрали – и тот, что меня ударил, и тот, с которым я дрался.

– Хм, – сказал Йен и, присев на корточках возле друга, приподнял веко Джейми и внимательно посмотрел на налитый кровью голубой глаз. Он понятия не имел, что нужно смотреть, какие признаки, но видел, что так делал отец Рено и после этого прикладывал куда-нибудь пиявок. В общем, и этот глаз, и другой выглядели, по его мнению, нормально, да и пиявок у него не было. Он дал Джейми фляжку и отправился смотреть лошадей.

– Две из них в порядке, – сообщил он, вернувшись. – Гнедая слегка хромает. Что, бандиты увели твою лошадь? И что с кучером?

Джейми удивленно посмотрел на него.

– Я и забыл про лошадь, – признался он. – А про кучера ничего не знаю – во всяком случае, на дороге я не видел его тело. – Он осмотрелся по сторонам. – Где же месье Перетц?


– Мертв. Побудь здесь, ладно?

Йен вздохнул, встал и быстрым шагом вернулся к ручью, где не обнаружил никаких следов кучера, хотя и звал его некоторое время. К счастью, он наткнулся на коня Джейми, мирно щипавшего траву на обочине. Он вернулся на нем назад. Женщины стояли и что-то обсуждали вполголоса, время от времени поглядывая на дорогу или приподнимаясь на цыпочках в безуспешной попытке что-то разглядеть за деревьями.

Джейми все еще сидел на земле, закрыв глаза, – но хотя бы сидел прямо.

– Слушай, ты можешь ехать верхом? – мягко спросил Йен, присев на корточки рядом с другом. К его облегчению, Джейми сразу открыл глаза.

– Угу. Как ты думаешь, может, нам нужно добраться верхом до Сент-Олея и прислать кого-нибудь сюда, чтобы забрать карету и труп Перетца?

– А что еще нам остается? – вздохнул Йен.

– Ничего другого мне не приходит в голову. Я не думаю, что мы сможем забрать его с собой. – Джейми встал, слегка пошатываясь, но мог идти, не держась за деревья. – Женщины умеют ездить верхом, как ты думаешь?

Как оказалось, Мари умела – хоть немного. Ребекка никогда не сидела на лошади. После новой дискуссии, затянувшейся, по мнению Йена, дольше разумного, он уложил покойного месье Перетца на сиденье кареты, укрыв его лицо от мух носовым платком, и все наконец-то сели на лошадей. Джейми сел на свою лошадь со свитком Торы, завернутым в слои ткани и притороченным к седлу. Между святотатством от прикосновения к Торе нееврея и перспективой оставить свиток в карете, где его мог найти кто угодно, женщины неохотно согласились на меньшее зло. Служанка села на одну из упряжных лошадей, соорудив из чехлов от каретных сидений две переметные сумы и наполнив их женским багажом, сколько смогла взять с собой. А Йен посадил Ребекку в седло впереди себя.

Ребекка выглядела крошечной куколкой, но оказалась на удивление крепкой, в чем он убедился, когда она поставила ножку на его ладони и он посадил ее на коня. Она не сумела перебросить ногу и вместо этого легла поперек седла, словно убитый олень, размахивая от волнения руками и ногами. Покраснев и вспотев гораздо сильнее, чем при обращении с лошадьми, он все-таки усадил ее прямо и сел позади.

Джейми наблюдал за ним, подняв брови, одновременно испытывая ревность и веселье, а он подмигнул другу и для надежности обхватил Ребекку за талию, надеясь, что от него не слишком воняет потом.



Уже в темноте они добрались до Сент-Олея и нашли гостиницу, которая могла предоставить им две комнаты. Йен договорился с хозяином, что утром кто-нибудь поедет за трупом месье Перетца и похоронит его. Женщины огорчились, что покойник не будет подготовлен должным образом, как того требует обряд, но, поскольку они настояли на том, чтобы похоронить его до заката следующего дня, выполнить все остальное не представлялось возможным. Затем Йен осмотрел комнату женщин, заглянул под кровати, с видом знатока проверил ставни и пожелал им доброй ночи. Они выглядели изрядно уставшими.

Вернувшись в свою комнату, он услышал нежный звук колокольчиков и увидел, как Джейми, стоя на коленях, заталкивал сверток с Торой под узкую кровать.

– Нормально, – пробормотал он, со вздохом садясь на корточки. Он выглядел таким же измотанным, как и Ребекка со служанкой, подумал Йен, но промолчал.

– Пойду и скажу, чтобы нам прислали сюда ужин, – сказал он. – Я чувствую запах жареного мяса. Закажем его и, может…

– Все, что у них есть, – заявил Джейми. – Пускай тащат все.



Поели они с аппетитом и приватно, у себя в комнате. Джейми уже чувствовал, что вторая порция яблочного пирога со взбитыми сливками была ошибкой, когда к ним вошла Ребекка в сопровождении служанки. Мари несла небольшой поднос с кувшином, над которым дымился ароматный пар. Джейми выпрямился и едва сдержал крик, когда боль молнией пронзила его голову. Ребекка озабоченно посмотрела на него, сдвинув брови, похожие на крылья чайки.

– У вас сильно болит голова, Диего?

– Нет, все нормально. Ничего особенного, просто небольшой удар по голове. – Он вспотел, у него все дрожало внутри, но он уперся ладонями в стол и был уверен, что выглядит здоровым. Ребекка не согласилась с ним, подошла ближе и, наклонившись, внимательно посмотрела ему в глаза.

– Я так не думаю, – сказала она. – Вы выглядите… нездоровым.

– Да? – спросил он слабым голосом.

– Она права, вид у тебя как у лущеной устрицы, – сообщил ему Йен. – Понятно, дружище? Весь из себя бледный, потеешь и…

– Я знаю, как выглядит устрица. – Он сердито сверкнул глазами на Йена, а тот ответил ему слабой улыбкой. Проклятье, видно, он действительно выглядел ужасно; Йен беспокоится. Джейми сглотнул, подыскивая слова, чтобы сказать что-нибудь остроумное и переубедить всех, но внезапно к его горлу подкатила тошнота. Ему пришлось крепко закрыть рот и глаза и сосредоточиться на том, чтобы все вернулось в желудок.

– Чай, – твердым голосом сказала Ребекка. Она взяла у служанки кувшин и налила чай в чашку, потом вложила чашку в ладони Джейми и, придерживая его руки своими, направила чашку к его рту. – Пейте. Это поможет.

Он выпил, и это помогло. Во всяком случае, тошнота сразу отступила. Он узнал вкус чая, хотя понял, что в чашке были и другие травы.

– Еще. – Она наполнила вторую чашку; ее он сумел выпить самостоятельно и, допив, почувствовал себя намного лучше. В его голове все еще пульсировала боль, но она уже казалась чуточку отдельной от него.

– Пока вам не следует оставаться одному, – сказала ему Ребекка и села, элегантно обернув юбки вокруг лодыжек. Он открыл было рот, чтобы сказать, что он не один, ведь с ним Йен – но вовремя поймал взгляд друга и промолчал.

– Те бандиты, – сказала она Йену, изогнув свою красивую бровь, – кто они такие, как вы думаете?

– Э-э… ну, это зависит от многих вещей. Если они знали, кто вы, и хотели вас похитить – это одно. Но, возможно, что они просто случайные грабители. Увидели карету и решили попробовать ее захватить. Вы ведь не узнали никого из них, верно?

Она широко раскрыла глаза. Они не совсем такие, как у Аннализ, другого цвета, туманно подумал Джейми. Не темно-карие, а светлее… как перья на груди куропатки.

– Знали, кто я? – прошептала она. – Хотели меня похитить? – Она прерывисто вздохнула. – Вы… думаете, что это возможно? – Она слегка содрогнулась.

– Ну, конечно, я не знаю. Вот, nighean, по-моему, вам надо выпить чуточку этого чая. – Йен протянул за кувшином свою длинную руку, но она отстранила ее и покачала головой:

– Нет, это лекарство – и оно нужно Диего. Правда? – Она наклонилась вперед и серьезно посмотрела в глаза Джейми. Она сняла шляпу, но убрала волосы под белый кружевной чепчик с розовой лентой. Джейми послушно кивнул.

– Мари, пожалуйста, принеси бренди. Такой был шок… – Она снова вздохнула и обхватила себя руками. Такой жест приподнял ее груди, и Джейми отметил, как они слегка округлились над ее корсетом. В чашке осталось немного чая, и он машинально допил его.

Мари вернулась с бренди и наполнила стаканчик для Ребекки – потом, по жесту Ребекки, для Йена, а когда Джейми вежливо кашлянул, налила ему полчашки, добавив сверху чай. Вкус получился странный, но он и не возражал. Боль ушла в дальний конец комнаты; он видел, как она сидела там, мерцающая лиловыми огоньками, с мрачной мордой. Джейми рассмеялся, и его друг хмуро посмотрел на него.

– Над чем ты хихикаешь?