Семь камней

– Да, – ответил мистер Блумер и отошел в тень древовидного папоротника. – Вы можете оказать мне услугу, дорогая? Займите его светлость разговором на пару минут, чтобы я мог тихо уйти.

Он кивком показал на приближавшегося военного и, когда Минни нерешительно шагнула в его сторону, послал ей воздушный поцелуй и скрылся за папоротником.

Времени на раздумья у нее не было.

– Добрый день, – сказала она и с улыбкой поклонилась офицеру. – Тут приятно, не правда ли, после всей той толчеи?

– Толчеи? – переспросил он слегка озадаченно. Тут его глаза прояснились и впервые сфокусировались на ней. Она поняла, что он просто не видел ее, пока она не заговорила с ним.

– Там, где орхидеи, – пояснила она и кивнула на дверь, откуда он только что вышел. – Я подумала, что вы, вероятно, вышли сюда, как и я, чтобы отдохнуть от турецкой бани.

Он в самом деле заметно вспотел в своем тяжелом мундире, бисеринка пота ползла по его виску. Он носил свои собственные волосы – темные, несмотря на прилипшие к ним остатки рисовой пудры. Казалось, он осознал свою оплошность, потому что отвесил ей низкий поклон, приложив руку к сердцу.

– Ваш покорный слуга, мэм. Прощу прощения, я был… – Выпрямив корпус, он обвел неопределенным жестом окружавшие их растения. – Здесь прохладнее, не так ли?

Мистер Блумер был все еще в поле видимости – возле двери, ведущей к орхидеям. Он остановился, и Минни была неприятно удивлена, догадавшись, что он прислушивался к ее разговору – совершенно неинтересному. Она посмотрела на него и прищурила глаза, он увидел это и слегка скривил губы.

Она подошла ближе к военному и коснулась его руки. Он застыл, но на его лице не было отвращения – совсем наоборот. Минни осмелела и весело сказала:

– Вы разбираетесь в этих растениях? А я, увы, ничего не знаю, кроме орхидей и роз.

– Я знаю… некоторые, – ответил он, потом после секундного колебания добавил: – Вообще-то, я хотел тут взглянуть на цветок, который мне только что рекомендовал его высочество.

– О, в самом деле? – воскликнула она, впечатленная его словами. Ее воспоминания о лягушке в камзоле цвета охры подверглись мгновенной переоценке, и у нее даже слегка закружилась голова при мысли о том, что она стояла совсем близко от принца Уэльского. – Э-э… какой же это цветок, вы можете мне сказать?

– Бесспорно. Позвольте, я покажу его вам. Если сумею отыскать. – Он неожиданно улыбнулся, снова поклонился и подал ей руку. Она взяла ее с легким трепетом, повернувшись спиной к стоявшему вдалеке мистеру Блумеру.

«Займите его светлость…» Вот как он сказал. «Его светлость». Хоть она жила в Лондоне уже некоторое время, ей редко приходилось использовать английские титулы, но она была почти уверена, что «ваша светлость» говорят только герцогу.

Она украдкой взглянула на него: он был невысок, но выше ее на добрых шесть дюймов. Впрочем, молодой… Она всегда представляла себе герцогов (когда вообще думала о них) в виде подагрических старцев с брюшком и вторым подбородком. Этому же не больше двадцати пяти. Стройный, все еще излучает эту ярость бентамского петуха. Еще у него поразительное лицо, но под глазами темные круги, возле губ морщины, щеки впалые, и поэтому он выглядит старше своего возраста (как она его оценила).

Внезапно ей стало его жалко, и она, сама того не ожидая, сжала его руку.

Он с удивлением посмотрел на нее. Она тут же выдернула руку, полезла в карман за платочком и прижала его к губам, изобразив приступ кашля.

– Что с вами, мадам? – озабоченно спросил он. – Может, я принесу вам… – Он взглянул на дверь, которая вела в оранжереи, и снова повернулся к Минни с вежливым и бесстрастным лицом. – Боюсь, что, если я пойду за льдом, вы умрете еще до моего возвращения. Может, я лучше постучу вам по спине?

– Не нужно, – проговорила она и деликатно, по-женски, кашлянув пару раз, промокнула губы платочком и убрала его. – Но все равно спасибо.

– Не за что. – Он поклонился, но больше не предлагал ей руку, просто кивком пригласил ее идти вместе с ним к низкому столику, полному разных красивых китайских вещиц. Просто глаза разбегаются, подумала она, глядя на голубой, белый и позолоченный фарфор. Любая из этих нежно разрисованных чаш наверняка стоила целое состояние, а они стояли тут, наполненные землей, и служили для демонстрации непримечательных цветков.

– Эти? – спросила она и повернула лицо к его светлости. Может, надо спросить его имя? Представиться самой?

– Да, – сказал он, но его голос звучал неуверенно, и она заметила, как он вдруг на секунду сжал кулаки, прежде чем подошел к краю стола. – Их привезли из Китая – очень… очень редкие.

Она взглянула на него, удивленная его дрогнувшим голосом.

– Как они называются, вы знаете?

– У них китайское название… Я не помню. У меня есть знакомый ботаник, из Швеции… он называет их хризантемами. «Хризос» – золото, а «ант, антемон» значит… цветок.

Она увидела, что его кадык прыгал над краем кожаного ворота, и с тревогой заметила, что он страшно побледнел.

– Сэр? – сказала она, нерешительно взяв его за руку. – У вас все в порядке?

– Да, конечно, – ответил он, но его дыхание участилось, а по шее струился пот. – Я… я сейчас… все в поря… – Он внезапно замолк, разинул рот, хватая воздух, и тяжело навалился на стол. Горшки чуть сдвинулась, два из них ударились друг о друга и тонко зазвенели, отчего по телу Минни побежали мурашки.

– Пожалуй, вам надо сесть. – Она схватила его за локоть и пыталась увести от стола, чтобы он не упал лицом на сотни фунтов бесценного фарфора и редких цветов. Он неуверенно шагнул назад и опустился на колени на гравий, вцепившись в ее руки. Она с тревогой глядела по сторонам, ища помощи, но в оранжерее не было никого. Мистер Блумер уже исчез.

– Я… – Он поперхнулся, закашлялся, кашлял все сильнее, глотая воздух. У него чуть посинели губы, и это испугало ее. Его глаза были открыты, но ей показалось, что он ничего не видел. Он отпустил ее и слепо шарил в полах своего мундира. – Мне… нужно…

– Что нужно? Это у вас в кармане? – Она наклонилась, оттолкнула его руку, пошарила в складках ткани и нащупала что-то твердое. В фалде его мундира был маленький карман, и у нее промелькнула мысль, что она неожиданно вот так, в первый раз, дотронулась до ягодиц мужчины. Но она сунула руку в карман и вытащила нюхательную коробочку, покрытую голубой эмалью.

– Вы это искали? – с сомнением спросила она, протянув ее. В его состоянии нюхательная соль едва ли могла помочь…

Дрожащими руками он взял коробочку и пытался ее открыть. Она забрала ее и открыла, обнаружив внутри крошечный пузырек, закрытый пробкой. Совершенно не зная, что делать – она в панике снова посмотрела на вход, но там никто так и не появился, – она взяла пузырек, вытащила пробку и ахнула, отшатнувшись, когда оттуда вырвались едкие пары аммиака.

Она поднесла пузырек к его носу, он вдохнул, чихнул – капли упали ей на кожу, – потом схватил ее за руку, поднес пузырек ближе к носу и сделал еще один героический вдох.

Он тяжело сидел на гравии, сгорбившись, чихал, фыркал и хватал ртом воздух, а она украдкой вытирала руку о юбку.

– Сэр… Я пойду и позову кого-нибудь на помощь, – сказала она и встала, но он быстро протянул руку и схватил ее за юбку. Потом молча покачал головой, а через мгновение нашел силы и сказал: – Нет. Уже… все… в порядке.


Она сильно сомневалась в этом. Но все же ей меньше всего хотелось оказаться сейчас в центре внимания, а ему, кажется, стало если не лучше, то, по крайней мере, уже не грозила опасность умереть на этом самом месте.

Она неуверенно кивнула, хоть и сомневалась, что он видел ее, и, растерянно оглядевшись по сторонам, осторожно села на край высокой клумбы, полной каких-то подушечек для иголок разной величины – одни уместились бы на ее ладони (если бы не были покрыты острыми шипами), другие были крупнее, чем ее голова. Корсет невыносимо сжимал ее тело, она пыталась выровнять дыхание.

Когда ее паника улеглась, она услышала отдаленный гул голосов в оранжерее с орхидеями, который стал заметно громче и пронзительнее.

– Фред… рик, – проговорила сгорбленная фигура возле ее ног.

– Что? – Она наклонилась и взглянула на него. Он был все еще бледный и дышал с хрипом, но все-таки дышал.

– Принц… – Он слабо махнул рукой в сторону орхидей.

– О. – Вероятно, он имел в виду, подумала она, что принц Уэльский пришел смотреть на орхидеи, и это вызвало такую бурю восторга. В таком случае сюда пока никто не явится – никто не захочет покинуть его высочество, чтобы посмотреть на эти иголки в подушечках и на китайские… каких-там.

Его светлость закрыл глаза и вроде сосредоточился на своем дыхании. Она решила, что это хорошо. Руководствуясь желанием делать что-нибудь еще и не глазеть на беднягу, она встала и подошла к китайским чашам.

Прежде все ее внимание было приковано к фарфору, но теперь она рассмотрела содержимое чаш. Хризантемы, вот как он сказал. Большинство цветов были мелкими, клочковатыми шариками кремового или золотистого цвета на длинном стебле с темно-зелеными листьями. Впрочем, одно растение было покрыто приятными, красноватыми цветочками, а в другом горшке было множество мелких лиловатых цветков. Тут она заметила крупную версию, снежно-белую, и поняла, на что смотрит.

– Ой! – громко воскликнула она.

Виновато оглянулась через плечо, протянула руку и нежно дотронулась до цветка. Он был великолепен: изогнутые, симметричные лепестки, лежащие плотными слоями, но при этом воздушные, словно цветок плыл над своими листьями. Если стоять близко, можно различить его – их – аромат. Совсем не такой плотный, чувственный, как у орхидей. Аромат хризантем был нежный, горьковатый – но все равно аромат.

– О, – снова проговорила она, уже спокойнее, и понюхала цветок. Запах был чистый и свежий, он навевал мысли о холодном ветре, чистых небесах и высоких горах.

– Чу, – сказал мужчина, сидевший на гравии за ее спиной.

– Будьте здоровы, – рассеянно ответила она, решив, что он чихнул. – Вы чувствуете себя лучше?

– Цветы. Они называются «чу». По-китайски. Извините.

Его слова заставили ее повернуться. Мужчина поднялся на одно колено, но покачивался и явно собирался с силами, чтобы встать. Она наклонилась и изо всех сил схватила его за руку. Его пальцы были холодными, но хватка крепкая. Казалось, он удивился, но кивнул и с хриплым вздохом неуверенно встал на ноги, сразу отпустив ее руку.

– Извините, – повторил он и слегка поклонился, на дюйм. Поклонись он чуть энергичнее, и тогда снова упадет, подумала она и уже приготовилась подхватить его. – За причиненные неудобства, мадам.

– Ничего страшного, – вежливо ответила она. Его глаза были еще в тумане, из груди вырывалось хриплое дыхание. – Э-э… что с вами случилось, черт побери? Простите, что спрашиваю.

Он покачал головой, резко остановился и закрыл глаза.

– Я… ничего такого. Мне не надо было приходить сюда. Так я и знал.

– По-моему, вы сейчас опять упадете, – сказала она и, снова взяв его за руку, отвела к высокой клумбе. Заставила его сесть и сама села рядом.

– Вам надо было остаться дома, раз вы знали, что больны.

– Я не болен. – Он вытер дрожащей рукой пот с лица, а руку беззаботно промокнул о свой мундир. – Я… я просто…

Она вздохнула и посмотрела на дверь, потом в другую сторону. Нет, другого выхода не было, а гул голосов возле орхидей был все еще громким.

– Просто что? – спросила она. – Я не хочу вытаскивать из вас по одному слову. Скажите, что с вами творится, или я сейчас пойду и приведу его высочество, чтобы он позаботился о вас.

Он окинул ее удивленным взглядом и рассмеялся. Но тут же захрипел, остановился, сунул в рот кулак и так дышал, приходя в норму.

– Раз уж вы спрашиваете… – проговорил он и глотнул воздух, – мой отец застрелился в оранжерее нашего дома. Три года назад… сегодня я… увидел его. Его тело. Среди стекол, всех растений, свет… – Он взглянул на стекла над головой, сверкавшие на солнце, потом снова на гравий, окрашенный теми же лучами, и ненадолго закрыл глаза. – Это… выбило меня из равновесия. Мне не надо было приходить… – Он закашлялся. – Извините. Мне не надо было приходить сюда сегодня, хотя меня пригласил его высочество и мне очень нужно было встретиться с ним. – Его глаза, слезящиеся и налитые кровью, встретились с ее глазами. Они были голубые, бледно-голубые.

– Едва ли вы слышали эту историю: мой отец был обвинен в измене. Он застрелился ночью, накануне ареста.

– Это так ужасно, – отозвалась Минни, пораженная услышанным. Ужасно во многих отношениях – не в последнюю очередь от сознания того, что это был герцог Пардлоу, тот самый, кого отец имел в виду как потенциальный… источник. Она даже мысленно не хотела произнести слово «жертва».

– Да, ужасно. Он не был предателем, между прочим, но вот, пожалуйста. Естественно, что семья опозорена. Его полк, который он создал собственными руками, был расформирован. Я хочу снова его возродить. – Он говорил это спокойно и уверенно, остановился и снова вытер лицо рукой.

– У вас нет носового платка? Вот, возьмите мой. – Она заерзала на жестких камнях, вынимая платок из кармана.

– Благодарю вас. – Он вытер лицо более основательно, кашлянул и покачал головой: – Мне нужна поддержка – патронаж первых лиц – в таком деле, и мой друг сумел добиться для меня встречи с его высочеством принцем, который милостиво выслушал меня. Я думаю, он поможет, – добавил он с надеждой. Потом взглянул на Минни и грустно улыбнулся. – И если бы прямо после беседы с ним он увидел меня извивающимся на земле как червяк, разве это помогло бы моим планам?

– Нет, не помогло бы, я понимаю. – Она немного задумалась, потом решилась на осторожный вопрос. – Вот эта sal volatile… – Она показала на пузырек, валявшийся на земле в нескольких футах от них. – У вас часто бывают обмороки? Или вы просто… подумали, что сегодня она вам понадобится?

Его губы плотно сжались, но он ответил:

– Нечасто. – Он встал на ноги. – Сейчас я уже в норме. Простите, что нарушил ваш день. Вы хотите… – Он замолчал в нерешительности и поглядел на оранжерею с орхидеями. – Вы хотите, чтобы я представил вас его высочеству? Или, если хотите, принцессе Августе? Мы с ней знакомы.

– О. Нет, нет, все в порядке, – поспешно проговорила Минни и тоже встала. Независимо от ее собственных планов, в которые не входило общение с королевскими особами, она видела, что ему сейчас, взъерошенному, потрясенному, с хриплым дыханием, меньше всего хотелось появиться перед гостями принца. И все же он взял себя в руки у нее на глазах, выпрямил спину, еще раз кашлянул и упрямо тряхнул головой.

– Ваш друг, – сказал он, решительно меняя тему разговора, – вы хорошо его знаете?

– Мой др… о, тот… хм… джентльмен, с которым я говорила ранее? – Мистер Блумер явно недостаточно быстро скрылся. – Он не друг. Я встретила его возле эуфорбий… – Она неопределенно махнула рукой, словно она и эуфорбии были неразлучными друзьями… – И он начал рассказывать мне про растения, вот мы и шли с ним. Я даже не знаю его имени.