Семь камней

Он пристально посмотрел на нее, но это была, в конце концов, правда, и ее невинный взгляд показался ему убедительным.

– Понятно, – проговорил он, и было очевидно, что он понимал гораздо больше, чем Минни. Потом немного подумал и решился. – Я знаю его, – осторожно сообщил он и вытер нос рукой. – И хотя я не собираюсь учить вас, как выбирать друзей, но не считаю его хорошим человеком, с которым можно общаться. Я имею в виду, если вы снова с ним встретитесь. – Он замолчал, обдумывая что-то, но больше ничего не добавил про мистера Блумера. Минни хотелось узнать его настоящее имя, но она не решилась спросить.

Последовало короткое, неловкое молчание. Они смотрели друг на друга с полуулыбкой и пытались придумать, что сказать еще.

– Я… – начала Минни.

– Вы… – начал он.

Улыбки сделались искренними.

– Что? – спросила она.

– Я хотел сказать, что принца, вероятно, уже нет в оранжерее орхидей. Вам следует уйти, прежде чем сюда кто-нибудь придет. Ведь вы не хотите, чтобы вас увидели одну в моем обществе, – добавил он довольно чопорно.

– Я не хочу?

– Нет, не хотите, – заявил он мягче, с сожалением, но все же решительно. – Не хотите, если рассчитываете, что вас будут принимать в обществе. С учетом того, что я рассказал вам про моего отца и семью. Я намерен переменить это, но пока… – Он взял ее за руки и привлек к себе, повернув так, чтобы они оказались лицом к входу в оранжерею орхидей. Он был прав, разговоры там затихли, превратившись в негромкий гул.

– Благодарю вас, – проговорил он с нежностью. – Вы были очень добры.

К его щеке прилипла крошка рисовой пудры, она встала на цыпочки, стерла ее и показала ему на пальце.

Он улыбнулся, снова взял ее руку и, к ее удивлению, поцеловал кончик ее большого пальца.

– Идите, – сказал он очень тихо и отпустил ее руку. Она набрала в грудь воздуха и присела в реверансе.

– Я… все в порядке. Я… очень счастлива, что познакомилась с вами, ваша светлость.

Его лицо молниеносно изменилось, ужасно напугав ее. Так же быстро он взял это – чем бы «это» ни было – под контроль и снова превратился в галантного королевского офицера. Но в ту долю секунды он был настоящим бентамским петухом, свирепым, готовым броситься на врага.

– Не зовите меня так. Пожалуйста, – добавил он и галантно поклонился. – Я не принял отцовский титул.

– Я… да, понятно, – ответила она, все еще испуганная.

– Я сомневаюсь в этом, – спокойно возразил он. – Прощайте.

Он повернулся к ней спиной, сделал несколько шагов к китайским чашам с их загадочными цветами и замер, глядя на них.

Минни схватила веер, зонтик и убежала.





12

Очень мстительный




Дорогая мисс Ренни.

Могу я просить о чести встретиться с Вами, когда Вам будет удобно? Я хочу предложить Вам дело, которое, на мой взгляд, очень подходит к Вашим немалым талантам.

Ваш покорный слуга

Эдуард Твелвтрис



Минни нахмурилась, прочитав записку. Она была похвально краткой, но странной. Этот Твелвтрис говорил об ее «талантах» так, словно хорошо знал, в чем они состояли, – но при этом он не представился, не приложил никаких рекомендаций от кого-то из ее нынешних клиентов или знакомых. Ей стало не по себе.

Но все же в записке не было ощущения угрозы, а она была в делах. Не будет вреда, если она встретится с ним. Она ведь не обязана принимать его предложение, если оно или он сам покажутся ей сомнительными.

Она колебалась, позволить ли ему явиться к ней домой, но, в конце концов, он прислал записку сюда, ясно, что он знал, где она живет. Она написала ответ, предложила встретиться с ним на следующий день в три часа, но подумала, что попросит кого-нибудь из О’Хиггинсов явиться немного раньше и спрятаться в будуаре. На всякий случай…



– О, – сказала она, открыв дверь. – Вот оно что. Я подумала, что в вашей записке было что-то чуточку странное.

– Если вы чувствуете себя оскорбленной, мисс Ренни, я готов извиниться. – Мистер Блумер – он же Эдуард Твелвтрис – вошел, не дожидаясь ее приглашения и вынудив ее попятиться. – Но я полагаю, что вы, с вашим несомненным умом и опытом, возможно, будете готовы игнорировать некоторые профессиональные уловки?


Он улыбнулся ей, и она невольно улыбнулась ему в ответ.

– Возможно, – сказала она. – А вы профессионал?

– Рыбак рыбака видит издалека, – ответил он с легким поклоном. – Может, мы присядем?

Минни слегка пожала плечами и кивнула Элизе, чтобы та подала поднос с чаем.

Мистер Твелвтрис взял чашку чая и миндальный бисквит, но оставил последний лежать на блюдце, а первый остывать нетронутым.

– Я не буду тратить ваше время, мисс Ренни, – сказал он. – Когда я ушел от вас в оранжерее принцессы, я оставил вас – боюсь, что довольно бесцеремонно – в обществе его светлости герцога Пардлоу. Учитывая скандальную известность этого семейства, я предположил тогда, что вы знали, кто он такой. Но потом я наблюдал за вашими манерами, когда вы говорили с ним, и изменил свое мнение. Был ли я прав, предположив, что вы не знали его?

– Я не знала, – спокойно ответила Минни. – Но все в порядке. Мы обменялись приятными фразами, и я ушла. – Долго ли ты наблюдал за нами? – промелькнуло в ее голове.

– А-а. – Он пристально смотрел ей в лицо, но тут отвлекся, чтобы добавить в чай сливки и сахар и помешать в чашке. – Что ж, ладно. Дело, для которого я хотел бы прибегнуть к вашим услугам, имеет отношение к этому джентльмену.

– Неужели? – вежливо отозвалась она и взяла в руки свою чашку.

– Мне нужно, чтобы вы изъяли у герцога некоторые письма и передали их мне.

Она едва не выронила из рук чашку, но вовремя спохватилась и крепче сжала пальцы.

– Что за письма? – резко спросила она. Теперь она поняла, почему ее так удивила его записка. Твелвтрис. Ведь это была фамилия любовника графини Мелтон: Натаниэль Твелвтрис. Все ясно, значит, этот Эдуард какой-то его родственник.

В ее памяти всплыли слова полковника Кворри, когда она спросила у него, может ли поговорить с Натаниэлем. «Боюсь, что нет, мисс Ренни. Мой друг застрелил его».

– Переписка между покойной графиней Мелтон и моим братом Натаниэлем Твелвтрисом.

Она пила чай мелкими глоточками и чувствовала на коже взгляд Эдуарда, такой же обжигающий, как чай в ее чашке. Она аккуратно поставила чашку и подняла глаза. На его лице было такое же выражение, какое она видела у хищных птиц, высмотревших добычу. Но в этой ситуации еще неизвестно, кто из них добыча, подумала она.

– Что ж, возможно, – холодно сказала она, хотя ее сердце учащенно забилось. – Но простите меня, вы уверены, что такая переписка существует в реальности?

Он коротко, без юмора, хохотнул.

– Она точно существует, я уверен в этом.

– Я уверена, что вы знаете это, – вежливо сказала она. – Но если эта переписка именно той природы, какую вы имеете в виду, как я полагаю – а я слышала определенные догадки, – не сжег ли герцог эти письма после смерти жены?

Мистер Твелвтрис поднял и опустил одно плечо, по-прежнему не отрывая глаз от Минни.

– Он мог это сделать, – согласился он. – И вашей непосредственной задачей будет, конечно, выяснение, так это или нет. Но у меня есть основания полагать, что переписка все же существует – а если это так, то я хочу ее получить, мисс Ренни. И я заплачу за это. Красиво.



Когда за ее посетителем закрылась дверь, Минни застыла на миг, но потом услышала, как в холле скрипнула дверь будуара.

– Ну и тип, – заметил Рейф О’Хиггинс, кивнув на входную дверь. Элиза, которая пришла, чтобы унести поднос, наклонила голову, соглашаясь с ним.

– Мстительный, – сказала она. – Очень мстительный человек. Но кто осудит его за это?

О, и правда? – подумала Минни и подавила желание рассмеяться. Скорее от нервов, чем от юмора.

– Угу, пожалуй что, – согласился Рейф. Он подошел к окну и, приподняв край синей бархатной шторы, внимательно посмотрел на улицу, по которой, вероятно, уходил Эдуард Твелвтрис. – Я бы сказал, что ваш клиент точно склонен к мстительности. Но как вы думаете, что он потом сделает с теми письмами, если они существуют?

Наступило недолгое молчание. Все трое размышляли над своими версиями.

– Напечатает их в газете и будет продавать по полпенни? – предположила Элиза. – Думаю, так он заработает деньги.

– Из герцога он вытряхнет гораздо больше, – возразил Рейф. – Шантажом, э? Если письма смачные, думаю, что его светлость заплатит сколько угодно, чтобы их никто не прочел.

– Думаю, что ты прав, – рассеянно согласилась Минни, хотя эхо ее разговора с полковником Кворри исключало дальнейшие предположения.

«…ему требуется доказательство этой связи по… э-э… юридическим причинам. Он категорически не хочет, чтобы кто-то читал письма его жены; несмотря на то что, с одной стороны, они будут вне досягаемости прессы, а с другой, если эта связь не будет доказана, последствия для него самого могут быть катастрофическими».



Что, если нумерология оказалась тут менее проницательной, чем обычно, и Гарри Кворри вовсе не честная и прозрачная четверка? Вдруг он просто для вида беспокоится за лорда Мелтона? Только что Твелвтрис открыто нанял ее на роль подручной. Что, если Кворри имел в виду то же самое, но только вел двойную игру?

Если так… может, они оба играют в одну и ту же игру? А если это так, может, они сговорились или действуют как конкуренты, зная друг о друге или не зная?

Она мысленно вызвала образ Кворри, оживила в памяти их беседы и проанализировала их, вспомнила, как отражались эмоции на его широком и грубоватом, но красивом лице.

Нет. Один из главных принципов их семейного кредо – «Не доверять никому», но ведь судить надо здраво. А она была уверена настолько, насколько это возможно, что мотив у Гарри Кворри был именно таким, как он и сказал: защитить друга. И к тому же… Гарри Кворри не только был убежден, что письма существуют, но даже догадывался, где они лежат. Верно, он не просил ее украсть письма, открыто не просил, но точно все сделал для этого.