Серьга Артемиды

— Видела, — сказала Настя быстро. В данный момент ее совершенно не интересовала Мила. — Слушай, как тут все прикольно!

— Я сейчас сцену с артистами пройду, мы снимем, а в перерыве поговорим. Сейчас не могу.

— А можно мне с тобой?

— Чего со мной?

— Сцену проходить.

— Нет.

Он был совершенно не похож на того веселого шалопая, который поливал цветы в кабинете с табличкой «Посторонним В» и окрестил Настю «наша красота»! Он говорил как-то так, что его слушали, двигался уверенно, и чувствовалось, что он тут главный. Настя на него засмотрелась. Даже одет он был особенно, удобно — широченные мягкие штаны, черная футболка, толстовка с капюшоном, из кармана выглядывает помпон, видимо, в карман он сунул шапку.

— Вам кофе сделать, Олег? — спросила давешняя Кора.

— Лучше чай с лимоном.

Он сбежал с крыльца, кого-то окликнул, о чем-то распорядился. Сунул руки в карманы и посмотрел по сторонам, потом на небо и сказал в рацию:

— Эмма Львовна.

— Я здесь! — Сердитая тетка трусцой подбежала со стороны навеса.

— Смотрите, на улице мы сегодня умрем от переохлаждения, — сказал Аллилуев. — И нас похоронят. Снимаем интерьер. Посмотрите, что нужно для сцен тридцать четыре, тридцать восемь и девять. Если все есть, репетируем и снимаем.

— Хорошо, Олег Алексеевич!

…Ого, подумала Настя. Олег Алексеевич, ни больше ни меньше!

— И вот за девушкой поухаживайте! — велел Аллилуев, кивнул на Настю и заскакал через лужи. — Мотор через сорок минут.

— За тобой нужно ухаживать? — осведомилась Эмма.

— Нет, нет, спасибо, — быстро сказала Настя. — Я тут посмотрю пока.

— Ну смотри, смотри, — разрешила тетка. — Только ты чего-то вырядилась не по погоде.

— Я… не рассчитала.

— Пойдем со мной.

— Что? Куда?

— За мной иди.

Эмма, решительно шагая, привела ее в вагончик, очень похожий на тот, где квартировала Мила. Здесь тоже было тепло, пахло кофе и табаком, но здесь обитали люди, две женщины. Одна гладила что-то на широкой доске, другая чистила и без того сверкающий мужской ботинок.

— Девчонки, я вам беженку привела! — зычно объявила Эмма, распахивая дверь. — Из теплых стран! Изыщите чего-нибудь от обморожения?

— Водочки, может, Эмма Львовна? — спросила та, что гладила.

— Эх, хорошо бы! — гаркнула Эмма. — Только не мне, а вот ей! А водочки мы в конце смены тяпнем!

— А будет сегодня конец-то? — Та, что с ботинком, посмотрела на Эмму, а потом на Настю. — С новым режиссером.

— Пока в графике, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Он вроде не бестолковый, а там кто его знает! Мотор через сорок минут!

— Заходи, девочка, — пригласила первая. — Замерзла? Меня Лена зовут.

— А я Настя.

— Господи, чего это ты так идешь? — Удивилась вторая. — Ноги отморозила?

— Стерла, — призналась Настя.

Ей было неловко, но приятно и радостно — то ли от тепла, то ли от того, что две эти женщины при взгляде на нее начинали улыбаться, и ей хотелось улыбаться в ответ.

— В таких колодках разве можно ходить? — спросила вторая. — Да еще на работу! Или ты просто так, посмотреть приехала?

— Посмотреть, — призналась Настя.

— Что бы нам такого придумать? — сама у себя спрашивала Лена, ловко и аккуратно перемещая вешалки с одеждой по рейлеру. — У нас все летнее, не годится.


— А из прошлого сезона?

Лена обернулась.

— А мы из прошлого сезона ничего не брали.

— Как же не брали! Вон с той стороны за занавеской!

Лена перешла на другую сторону вагончика.

— Тебе, может, кофе пока горячего?

Настя с восторгом согласилась на горячий кофе.

— Наливай сама, видишь, там плитка, а с правой стороны кофеварка. Сахар там же и молоко!

Настя налила кофе в кружку с надписью «А нам все равно!», накидала сахару и набулькала молока из бутылки. Отхлебнула и зажмурилась — так было горячо и вкусно.

Кажется, только недавно они с Даней дискутировали про молоко, и воспоминание было неприятное, дурацкое.

— Нашла! — радостно объявила Лена. — Смотри, какая вещь!

И вытащила с вешалки громадное клетчатое пончо.

— Ты вот так завернешься, и будет тебе тепло. Только после смены не забудь отдать. А то мы потом не найдем.

— Конечно! — пылко пообещала Настя. — Конечно отдам!.. А вы до самого конца будете?

— Куда же мы денемся? — засмеялись обе. — Пока артисты в последний раз в свое не переоденутся, костюмеры все время на работе.

— А с ногами что делать? — озабоченно спросила Лена, поглядывая на Настины туфли. — Как ты думаешь, Катюш?

— А я уж все придумала! Давай, надевай.

Перед Настей явились теплые носки полосатой шерсти и войлочные башмаки с задранными носами и без задников. Похожие Настя видела на иллюстрациях к сказкам Андерсена. Там у всех были такие, только деревянные, и такие же полосатые чулки!

Настя скинула ненавистные туфли, натянула носки и сунула ноги в мягкий войлок.

— Какая красота! Какое счастье! — проговорила она. — Вот спасибо вам.

— Колодки свои давай сюда, — сказала Катя. — Мы их хоть подсушим немного.

Настя никогда не думала, что теплые носки и войлочные башмаки и вправду счастье и драгоценный подарок судьбы. Она еще попила кофе, жмурясь от счастья. Наверное, нужно Джессику позвать, она же хотела посмотреть на артистов!

— Кто у вас снимается? — спросила Настя, вспомнив про Джессику и артистов.

— Ты и не знаешь? — удивилась Лена. — Кондрат Майданов главный герой…

— И Леночка Редькина героиня, — подхватила вторая. — У нас хороший состав, мы уж третий сезон снимаем! Дождаться не могли, когда съемка начнется, все ждали, переживали, утвердят, не утвердят нам бюджет!

— А с Дольчиковой вы не работали?

— Ну конечно работали! — негромко воскликнула тоненькая Лена. Она вообще все делала бесшумно, даже восклицала. — Такая девочка была хорошая, добрая, мягкая.

— Ну, не особенно она добрая, — поправила вторая. — Под настроение могла истерику закатить.

— Катя, сколько их истерики закатывает и под настроение, и просто так! Ты же знаешь! А Света внимательная была, приятная. Так замуж хотела. Помнишь, как она нам рассказывала про жениха и про свадьбу? Господи, какая судьба ужасная. А что ты спрашиваешь, Настя?

— Я в тот день ее видела в институте, — сказала Настя, — когда она погибла. Она к нам на тур приезжала. Я у нее автограф взяла, а потом…

И она вздохнула что было сил — вдруг накатило воспоминание, обожгло глаза, заткнуло горло.

Глаза у Лены моментально налились слезами, но она не дала им пролиться, вернулась к своему рабочему месту и принялась усиленно гладить. Настя, поняв, что сейчас никак нельзя рыдать, быстро утерлась рукавом куртешки, отхлебнула кофе и посмотрела в окно.

На улице и вправду пошел снег, мелкий и сухой.

— А у нас две сцены на улице, — сокрушенно сказала Лена. — Посмотри, что делается!

— Олег сказал, что на улице сегодня не будет снимать, — проявила осведомленность Настя. — Потому что холодно.

— Ничего себе! — засмеялась Катя. — Олег — это новый режиссер, да? Что это он такую заботу проявляет? Подозрительно даже.

Настя зачем-то сказала:

— Он правда хороший. Вам понравится.