Серьга Артемиды

И все четверо уставились друг на друга.

— Может, пообедаете? — спросила женщина робко. — Или чайку взбодрить?.. По-быстрому!

— Да люди, небось, по своим делам приехали, Тань! Не приставай!

— Да чего я, Валер!

— И нам в Москву за дочерью надо!

— Подождите, — сказала Марина Тимофеевна. — Не спешите. Давайте присядем.

Женщина насторожилась, и у мужика сделался испуганный вид.

— Сейчас можно в Москву не ехать, — продолжала Марина. — Джессика у нас дома, никуда не денется и ничего с ней не случится. Другое дело, что возвращаться она не собирается.

— Ясное дело, не собирается! — перебил мужик. — Она собирается в артистки поступить! Так на то мы и мать с отцом, чтоб своей волей решить!

…Да уж, подумала Марина. Знали бы вы, ребята, как ваша распрекрасная дочь, будущая артистка, вас расписала!.. Интересно, Липницкий сразу догадался, что она врет? И поэтому был так безмятежен и весел всю дорогу? И что она сама, Марина, сейчас станет врать этим людям, правду ведь не скажешь! И нужна ли она, эта самая правда — здесь и сейчас?..

— Вот девка, — сказала женщина. — И ведь даже не позвонила, а?.. Ну что ты с ней будешь делать! Артем совсем другой, а, Валер?

Валера согласно покивал.

— У нас еще сын, — пояснила женщина. — В армии сейчас. По осени придет.

— А дочь одна? — не выдержал Липницкий. — Или еще есть?

— Одна, — удивилась Татьяна. — Артемка у нас и Женька, сын и дочь, больше нету. С Артемкой попроще нам было. Он не балбесничал, ваньку не валял, учился!

— По хозяйству всегда готов, — поддержал мужик. — А у нас хозяйство большое, куда же! Чего там на работе платят, одни слезы. А так… барахтаемся потихоньку. По людям не побираемся.

— Чего ты говоришь-то, Валер!

— Правду говорю, Тань! Они, видишь, как на нас смотрят! Без понимания.

— Наоборот, с пониманием, — сказала Марина довольно фальшиво. — Вот моя внучка тоже в театральный поступает, и я тоже не могу понять, зачем!.. Что там хорошего, в этой профессии?

— Ничего хорошего, — согласился Валера. — Стыдоба одна. Я у своей так и спрашивал: ты чего, хочешь голой в телевизоре прыгать, поцелуйчики, постельные сцены! Или понарошку с автоматом в окопе лежать! Как про войну кино, из современных, так непременно бабы на передовой с автоматами лежат! Тут мужики, а рядышком бабы! И все лежат! И ты туда же?!

— Да это еще хорошо, если в кино будут снимать, — подхватила Марина. — Хуже, если совсем никакой работы не будет!

— Во-во.

— Так я чайку, — решительно объявила Татьяна. — Валер, мож, в беседке сядем? Я вчера помыла, чисто там!

— У нас собака в машине, — сказал Липницкий. — Можно ее на участок?

— Чего ж нельзя! — развеселился мужик. — А наша померла собака. В зиму. Хорошая была, умная псина!.. По грядкам сроду не носилась!

— И добрая, — вставила Татьяна. — Чужих ни за что за ограду не пустит, а своих любила!.. Сейчас ждем щеночка, Витюшка обещал. Получается, ихняя сука нашей Бульке родная сестра, только младшая! А мы тех же кровей собачку хотим. Да вот фотография, Валера в прошлом году с нашей на рыбалку ездил!

И она сунула Марине в руки Валерину фотографию. Марина посмотрела. Валера сидел на бревне, держал на вытянутых руках зеленую щуку так, чтобы она казалась гигантской, а рядом примостилась лохматая собачища, и вправду гигантская, хотя на руках ее никто не держал.

— Московская сторожевая, — сказала Татьяна с гордостью и протерла стекло своим полотенцем. — И добрая!..

…Да уж, подумала Марина Тимофеевна. Про собаку Джессика тоже наврала! Может, из нее выйдет писательница, а не актриса? Раз уж она так виртуозно складывает небылицы?!

Липницкий вышел за калитку, Марина постояла на крыльце, посмотрела из-под ладони налево и направо, неторопливо спустилась и огляделась еще раз.

Участок большой и весь обработанный, ни одного свободного места.

В палисаднике цветы, нарциссы и тюльпаны, вдоль дорожек анютины глазки. Дорожки все засыпаны гравием, с кирпичным бордюром. Кирпичики поставлены углом, как положено, чтоб красиво. У забора яблони и вишни, за ними длинные накрытые грядки. За домом парники и лужайка с качалкой, а дальше сараи.

— Курей держим, — сказал Валера, спускаясь с крыльца. — Уток тоже. Поросенка, это уж обязательно. Пара козочек, овечки.

— Справляетесь?

— А куда ж деваться! На государство, что ль, рассчитывать! Так оно сказало, не будет вам пенсий, и чего теперь?

— Да, — согласилась Марина. — Непонятно, чего теперь.

— А вы работающая?


— Я как раз на пенсии.

— Хватает?

— Меня дочь содержит, — сказала Марина.

— От умница, — похвалил Валера. — Да, небось, не одна дочь колотится, муж еще!..

Калитка распахнулась, на участок влетела Черри и следом зашел Липницкий.

— Черри, — издалека сказал он. — Поздоровайся как следует!

Воспоследовала процедура подавания лапы и выражения по этому поводу всяческих восторгов.

— Хотите, я вам парники покажу? — предложил мужик. — У нас уж зеленушка всякая пошла.

— А цветы? — спросил Липницкий.

— Это по Танькиной части, — засмеялся тот. — Она вас этими цветами заболтает! Главное, такая штука! Все у ней растет! Вот она в землю сунет палку, назавтра из палки цветок вырастет!

— Мне бы так, — сказала Марина.

— Правда ничего плохого нет? — вдруг спросил мужик и оглянулся на крыльцо. В доме гремели посудой. — С нашей-то? Я ведь не вчера родился, понимаю, что вы неспроста за столько верст примчались! Только Таньку не пугайте.

— Вы тоже не пугайтесь, — сказал Липницкий. — Все в порядке. Нам нужно было установить родителей Джессики и решить, что мы будем дальше делать.

— А решать, — подхватила Марина Тимофеевна, — нам так или иначе придется вместе.

— Да чего там решать, заберу я ее домой, и готово дело!..

— Валер, возьми у меня поднос! Чего ты гостей в беседку не проводил, от бестолковый! Ой, какая собака! Красивая какая! Ну, привет!

Все повторилось — подавание лапы и выражение восторгов.

— Валер, давай такую купим!..

— Да это домашняя порода, а не уличная! Правильно я говорю?

— А мы на улицу у Витюшки возьмем, а в дом такую!..

— Ага, и попугайчика! Волнистого! И кенаря еще!

Марина засмеялась. Липницкий посмотрел на нее. Она ему нравилась.

Нравилось, как выглядит, как держится, как говорит. Отдельно понравилось, что она не стала отказываться от чая и рассказывать о девчонкином вранье тоже не стала.

Весь ее вид словно говорил — ничего страшного. Мы приехали просто сказать вам, что ваша девочка у нас, под присмотром. Оцените нас, мы нормальные люди, не страшные, не гадкие, и собака у нас веселая!

— Слушай, мужик, — вдруг сказал Валера и хлопнул Липницкого по плечу. — Я гляжу, машина-то у тебя марки люкс! А жена говорит, дочь на все зарабатывает.

— Ну, — сказал Липницкий, — я тоже стараюсь.

— Ты бизнесмен, что ль?

— Я генерал, — объявил Андрей Данилович. — Ну, чего уставился? Генералов никогда не видел?

— Не-ет, — протянул Валера с сомнением и оглянулся на Татьяну, словно сообразуясь с ней. — Так близко не видел.

— Ну, погляди.

— Давайте чай, остынет ведь! — заторопилась Татьяна и стала махать рукой в сторону беседки. — Валер, ну что ты, ей-богу!.. Нужно было самовар поставить!

— Давай стопки неси! И настойку калгановую! Сало подала?

— Я за рулем, — предупредил Липницкий.

— Ну, жена выпьет рюмочку!

Марина Тимофеевна ни от чего не отказывалась — ни от «рюмочки», ни от того, что она «жена», и это как-то отдельно нравилось Андрею и радовало его.

Он словно ждал от этого дня интересных и необыкновенных чудес.

В том, что Джессика привирает, он нисколько не сомневался с самого начала. Он хорошо разбирался в людях, видел многое, чего не замечали другие. Джессика не выглядела ни испуганной, ни пришибленной и становилась такой, только когда вспоминала роль. Она была вполне прилично одета и обута, и, глядя на нее, не верилось, что ее родители пропивали все деньги до последней копейки. По большому счету незачем было ехать в Мышкин! Но ему хотелось выманить из дому Марину, чтобы она осталась с ним вдвоем, да еще в незнакомой обстановке. Чтобы они смогли поговорить… свободно и не только о детях и розовых кустах, но и еще о чем-нибудь. В Москве это было невозможно. В ее доме все время толпился народ, а приглашать ее в ресторан казалось глупым до невозможности. Ну, посидят они в ресторане — она с прямой спиной и он с салфеткой на коленях!.. Он спросит про ее мужа, она сдержанно расскажет — как будто его на самом деле может интересовать ее муж!.. Говорят, женщины любят говорить «о прошлом и бывшем», Андрей Данилович никогда этого не понимал. Ну, можно, конечно, вспомнить хорошее и дорогое, но «прошлых и бывших» — зачем?!

На участке с тюльпанами, нарциссами и ровными, по линеечке, грядками, накрытыми пленкой, все было по-другому. Легче, свободней.