Смертельная белизна

Среди прочих затесалась даже разновозрастная сладкая парочка – Делия и Аамир. А двоих последних, вдову Кинвару и непутевого внебрачного сына Чизуэлла – Рафаэля, объединяло то, что их так и не принял тесный семейный круг.

Погруженный в эти размышления, Страйк невольно постукивал ручкой по блокноту. Пары. Все началось с пары преступлений: это шантаж Чизуэлла и описанное Билли детоубийство. Не веря в случайные совпадения, Страйк с самого начала искал между ними связь, хотя на поверхности лежало только одно: кровное родство братьев Найт.

Перевернув страницу, он просмотрел заметки под пунктом «места». Через несколько минут, потраченных на изучение своих записей насчет доступа к дому на Эбери-стрит и координат – в ряде случае не установленных – нахождения фигурантов дела в момент смерти Чизуэлла, Страйк сделал пометку о необходимости запросить у Иззи контактные данные работавшей на конюшне Тиган Бутчер, способной подтвердить, что Кинвара находилась дома, в Вулстоне, пока в Лондоне Чизуэлл задыхался в полиэтиленовом пакете.

Потом Страйк открыл страницу с заголовком «предметы», положил ручку и, взяв сделанные Робин снимки, составил из них коллаж места преступления. Он внимательно рассмотрел вспышку золота в кармане мертвеца, а затем, в углу комнаты, – наполовину скрытый в тени погнутый клинок.

Казалось, что расследуемое дело полнится предметами, принесенными из самых разных мест: колющее оружие в углу, рассыпанные таблетки «лахезис», деревянный крест, обнаруженный в зарослях крапивы на дне ложбины, баллон с гелием и резиновая трубка для воздушных шаров в доме, не знавшем детских праздников, – но усталый разум так и не находил ни ответов, ни закономерностей.

Наконец Страйк допил пиво, швырнул пустую банку в ведро, открыл блокнот на чистой странице и взялся составлять список дел на воскресенье, начавшееся два часа назад.

1. Зв. Уордлу

Сообщить текст записки из кв. Флик; по возм. получить инфу о ходе полиц. рассл-я.

2. Зв. Иззи.

Показать записку.

Спросить, найден ли зажим для банкнот – подарок Фредди.

Контакты Тиган?

Взять тел. Рафаэля.

И по возм. – тел. Делии Уинн

3. Зв. Барклаю

Сообщить о подвижках.

Продолжать слежку за Джимми и Флик

В какие часы Джимми навещает Билли?

4. Зв. в психбольницу

Орг. посещение Билли в отсутствие Джимми.

5. Зв. Робин

Пусть орг. встречу с Рафаэлем

6. Зв. Делии

Попробовать догов. о встрече



После недолгих раздумий он добавил последний пункт:

7. Купить чайные пак., пиво, хлеб



Когда в папке по делу Чизуэлла был наведен порядок и содержимое заполненной до краев пепельницы отправилось в мусорное ведро, а открытое настежь окно впустило в кухню свежий, холодный воздух, Страйк наконец-то собрался сходить перед сном в туалет, почистить зубы и, выключив свет, перейти в спальню, где по-прежнему горела только прикроватная лампа. Теперь, размягченный пивом и усталостью, он невольно предался воспоминаниям, которые до этого топил в работе. Раздевшись и сняв протез, он поймал себя на том, что одно за другим перебирает в голове каждое слово, сказанное Шарлоттой за столиком для двоих в ресторане «Франко», видит перед собой ее зеленые глаза, вдыхает аромат «Шалимара», не подвластный чесночному духу заведения, и разглядывает тонкие белые пальцы, поигрывающие кусочком хлеба.

Устроившись в ледяной кровати, Страйк заложил руки за голову и уставился в темноту. Он бы предпочел остаться безучастным, но самолюбие уже раздулось от мысли, что Шарлотта читала о прославивших его расследованиях и грезила о нем, лежа в постели с мужем. Впрочем, опыт и логика уже засучили рукава, готовые приступить к профессиональному вскрытию этого разговора и методичной эксгумации явных признаков извечной тяги Шарлотты к потрясениям и неутолимой жажде конфликта.

Оставленные ради одноногого детектива муж и новорожденные дети послужили бы отличными довершением многолетней карьеры разлада и разрушения. Выходящая порой за пределы всех норм ненависть к рутине, ответственности и обязательствам побуждала Шарлотту избегать любого постоянства, ставить заслон любой угрозе скуки или компромисса. Все это было известно Страйку и прежде: он знал ее как облупленную и понимал, что их окончательный разрыв пришелся на то время, когда нужно было делать выбор и приносить жертвы.

Но было ему известно и другое, причем это знание походило на неистребимые бактерии, не дающие затянуться ранам: она любила его, как никого другого на этом свете.

Само собой, скептически настроенные девушки и жены его друзей, все как одна невзлюбившие Шарлотту, твердили: «То, что она с тобой вытворяет, – это не любовь» или «Положа руку на сердце, Корм: с чего ты взял, что она не говорила те же самые слова своим бывшим?» Его уверенность в чувствах Шарлотты они объясняли то самообманом, то самомнением. Но они даже не представляли себе моментов полного блаженства и взаимного притяжения, которые по сей день оставались лучшим, что было в его жизни. Посторонние не могли оценить шутливых фраз, понятных только двоим, и сил взаимного желания, которые шестнадцать лет удерживали их вместе.

А потом она ушла прямиком к такому мужчине, брак с которым, в ее представлении, мог причинить Страйку максимальную боль, и не ошиблась в своих расчетах: Росс, его полный антипод, встречался с Шарлоттой еще до знакомства ее со Страйком. Впрочем, не приходилось сомневаться, что бегство к Россу было самопожертвованием напоказ, ее собственной, изощренной формой сати[55].

Difficile est longum subito deponere amorem,

Difficile est, verum hoc qua lubet efficias.

Долгую трудно любовь покончить внезапным разрывом,

Трудно, поистине, – все ж превозмоги и решись[56].






Страйк выключил свет, закрыл глаза и, снова погрузившись в беспокойные сны, увидел все тот же пустой дом, где квадраты невыцветших обоев стали свидетелями попрания всех ценностей, но на сей раз он бродил в одиночку и не мог избавиться от странного ощущения, что за ним скрытно следит чей-то взгляд.





53




И наконец эта потрясающая… призывающая нас к ответу победа…

Генрик Ибсен. Росмерсхольм



Робин пришла домой около двух часов ночи. Прокравшись в кухню, она приготовила себе сэндвич и увидела в настенном календаре пометку Мэтью о предстоящей утренней встрече по мини-футболу. С учетом этого она поставила будильник на своем мобильном на восемь утра и через двадцать минут, когда нырнула в кровать рядом с Мэтью, напомнила себе зарядить телефон. Ради поддержания дружеской атмосферы она собиралась встать вместе с мужем и проводить его на игру.

Похоже, Мэтью остался доволен, что они позавтракали вместе, но, когда Робин предложила поехать с ним вместе на стадион, чтобы поболеть за его команду, или же встретиться после матча и сходить куда-нибудь пообедать, оба ее предложения были отклонены.

– Мне нужно будет вечером поработать с документами. Не хочу за обедом прикладываться к спиртному. Я сразу поеду домой, – сообщил он, и Робин втайне порадовалась, что сможет отдохнуть, пожелала мужу победы и на прощание поцеловала.

Стараясь не думать, насколько свободнее она дышала в отсутствие Мэтью, Робин занялась стиркой и другими домашними делами; но почти сразу после полудня, когда она меняла постельное белье, позвонил Страйк.

– Привет! – Робин с облегчением оторвалась от рутинного занятия. – Есть какие-нибудь новости?

– Полно. Готова кое-что взять на заметку?

– Давай. – Торопливо схватив со своего прикроватного столика блокнот и ручку, Робин присела на край голого матраса.

– Я сделал несколько звонков. Во-первых, Уордлу. Его чрезвычайно впечатлила твоя работа – фото этой записки…

Робин улыбнулась своему отражению в зеркале.

– …притом что в полиции не приветствуют, как он выразился, «топорные методы вмешательства в официальное расследование». Я попросил не разглашать источник этой фотографии, но, думаю, его начальство без труда сопоставит факты – ни для кого не секрет, что мы с Уордлом приятели. Ну, это ладно. Интересно другое: официальное следствие, которое не меньше нас обеспокоено некоторыми деталями места преступления, решило поглубже копнуть финансы Чизуэлла.

– Чтобы подтвердить факт шантажа?

– Да, но это дохлый номер, потому что Чизуэлл вымогателям не платил. Тут интересно другое. Год назад у Чизуэлла было непонятное поступление средств в размере сорока тысяч фунтов. Он открыл отдельный банковский счет, а затем, похоже, истратил всю сумму на ремонт дома и прочие хозяйственные нужды.

– То есть он получил сорок тысяч фунтов?

– Вот-вот. А Кинвара и другие домочадцы изображают полное неведение. Якобы они понятия не имеют, откуда пришла такая сумма и почему Чизуэллу понадобилось открывать для этого поступления отдельный счет.

– А ведь именно такую сумму поначалу затребовал Джимми, – вспомнила Робин. – Странно это.

– Еще как. Я позвонил Иззи.

– Времени зря не терял, – заметила Робин.

– Ты еще половины не слышала. Иззи отпирается: мол, не знает, откуда поступили сорок кусков; но почему-то я ей слабо верю. Потом спрашиваю про записку, которую стырила Флик. Иззи в шоке: как Флик сумела выдать себя за уборщицу? Ее прямо затрясло. Мне кажется, ей впервые пришло в голову, что Кинвара может оказаться не при делах.

– Надо думать, сама она в глаза не видела эту псевдополячку?

– Верно.

– А как она истолковала записку?

– Она тоже считает, что это смахивает на список дел. Предполагает, что «судзуки» – это «гранд-витара», принадлежавшая самому Чизуэллу. Насчет «матери» никаких идей нет. Я вытянул из нее только одну стоящую деталь: насчет «блан де блан». У Чизуэлла была аллергия на шампанское. Якобы он покрывался красной сыпью и начинал задыхаться. Но вот что удивительно: когда я в день смерти Чизуэлла с утра осматривал кухню, там стояла большая пустая коробка с эмблемой «Moёt & Chandon».

– Ты мне ничего такого не говорил.

– Мы тогда обнаружили тело министра. В тот момент пустая коробка не привлекла особого внимания; до сегодняшнего разговора с Иззи мне даже в голову не приходило, что картонная тара каким-то боком связана с делом.

– Внутри стояли бутылки?

– Внутри, как я понял, было пусто, и родственники утверждают, что в том доме Чизуэлл никогда не принимал гостей. Если он сам не пил шампанское, что там делала эта коробка?

– Ты же не думаешь, что…