Сыщик на арене

Мы пришли в гостиницу, где нас встретила Анна. Вид у нее был ужасно потерянный. К тому же она была не одна, рядом с ней стояли два человека – по форме я сразу узнал в них полицейских, ведь в ходе прежних расследований мне уже приходилось с ними сталкиваться.

– Кира, как хорошо, что бабушка сразу тебя нашла! – воскликнула Анна. – Вернера сейчас везут в больницу! Только что его забрала карета «скорой помощи». – Вдруг она заметила меня. – А что здесь делает Уинстон? Вы что, тайком привезли его сюда вместо того, чтобы сдать в пансион?!

Мда, радости в голосе Анны совсем не было слышно – мне кажется, под ее строгим взглядом я даже весь сжался, уменьшился в объеме минимум на пару сантиметров.

– Э… нет-нет… – сбивчиво заговорила Кира, – это не Уинстон. Это Бартоломео. Кот из цирковой труппы. Даже не знаю, с чего это он за мной увязался. Наверное, они дружат с цирковым псом, которого я вывела немного прогуляться. Том с Паули сейчас выгуливают другую собаку, вот кот, наверное, и не захотел оставаться в цирке в одиночку.

Клянусь своей когтеточкой, отговорка была просто шикарная! Словно бы в подтверждение слов Киры я замурлыкал и ласково потерся о Паташона. Пришлось, конечно, переступить через себя – но на что только не приходится идти хорошему тайному агенту. Паташону внезапные проявления симпатии с моей стороны, впрочем, показались подозрительными – он вздрогнул. Наверное, испугался, что я ему сейчас еще разок врежу. Тюфяк!

– Ну хорошо, тогда, пожалуйста, отведи их обоих обратно в цирк – нам срочно нужно ехать к Вернеру в больницу.

В ее голосе мне послышалась дрожь!

– Мама, а что вообще случилось?

Вот именно! Что вообще случилось? И что значит – отвести обратно в цирк? Я, само собой, тоже хочу поехать в больницу!

Анна вздохнула:

– В общем, дело было так: мы с Вернером искали ларек с сахарной ватой. Я люблю сахарную вату!

Охотно верю! Во-первых, мне она тоже понравилась, а во-вторых, Анна та еще сладкоежка.

– Ясно, вы хотели купить сахарной ваты. И поэтому Вернер теперь в больнице? У него что, резко упал сахар в крови и случился инсулиновый шок? – спросила Кира.

Анна покачала головой:

– Нет, что за ерунда! Мы стояли в очереди к ларьку со сладостями, и тут подошла группа артистов и стала развлекать народ в очереди разными трюками и фокусами. Клоун жонглировал, а с женщиной-змеей все желающие могли сфотографироваться. Я смотрела на клоуна. Потом почувствовала легкий толчок в плечо и обернулась, а в это время женщина-змея с другой стороны схватила мою сумочку. Я этого поначалу даже не заметила, но заметил Вернер. И решил ее задержать.

Конечно, мой Вернер настоящий герой! Ничего другого я от него и не ожидал. Я и сам тут же бросился бы на помощь Одетте, приди кому-то в голову ее обидеть. Правда, я до сих пор не понимаю, почему Вернер угодил в больницу. Эта самая змея его укусила? Кира, кажется, тоже решила это выяснить.

– Но, мама, что же все-таки случилось потом?

Анна энергично замотала головой:

– Ну а потом вдруг этот клоун как набросится на Вернера, как оттолкнет его! То есть он попытался его оттолкнуть, но Вернер дал отпор и устоял. К сожалению, их было двое – клоун ударил Вернера по лицу, а женщина-змея снова дернула мою сумку. Веришь или нет, но никто рядом даже не шелохнулся, чтобы нам помочь. Все просто стояли и смотрели. И вот мне пришлось драться с женщиной-змеей, а Вернеру с клоуном. И тут, – Анна на мгновение смолкла, и мне показалось, что в уголках ее глаз что-то подозрительно заблестело, – Вернер споткнулся о бордюр и растянулся во весь рост. Ударился прямо затылком о землю. Я сразу выпустила сумку из рук и наклонилась к нему. Люди вокруг шумели и галдели, и преступники мгновенно растворились в этой суматохе. А Вернер лежал без сознания.

Она тяжело вздохнула, Кира закрыла лицо руками, а у меня чуть усы не свернулись. Только Паташон продолжал спокойно обнюхивать что-то на полу, словно эта история не произвела на него никакого впечатления. Как это типично для собак!

– О боже, какой кошмар! Бедный Вернер! – воскликнула Кира.

– А что случилось потом?

– Потом приехала «скорая помощь». Ее вызвал кто-то из зевак – и на том спасибо.

Бабушка хлопнула в ладоши:

– Так, хватит болтовни! Сейчас же едем в больницу!

Кира кивнула:

– Конечно, только отведу животных обратно в цирк.

На этих словах я изо всех сил зашипел. И вдобавок распушился так, что шерсть встала почти перпендикулярно к туловищу. Ни за что я тут не останусь, в то время как мой хозяин лежит где-то там, прикованный к постели. Ни за что и никогда!

Анна посмотрела на меня удивленно:

– А почему цирковой кот так странно себя ведет?

Кира пожала плечами, но ничего не сказала. Я продолжил шипеть. Паташон закончил с обнюхиваниями и подбежал ко мне:

– Эй, ты чего тут опять вытворяешь? Нам ведь как раз пора возвращаться в цирк. Следующее представление вот-вот начнется, и я думаю, Балотелли сильно не понравится, если мы явимся впритык.

Святые сардины в масле! Да неужели я буду думать о каком-то представлении, когда мой самый любимый в мире Вернер болен! Не прекращая шипеть, я начал подпрыгивать вверх, изо всех сил пытаясь привлечь внимание Киры.

– Можешь говорить что хочешь, – сказала Анна, – но это никакой не цирковой кот! Это наш Уинстон, и он хочет навестить своего хозяина!

Кира смущенно уставилась в пол. Анна наклонилась, взяла меня на руки и стала внимательно разглядывать, удерживая прямо перед своим лицом.

– Уинстон, это ведь ты? И зачем только дети притащили тебя с собой?

– Потому что нечего ему было делать в приюте для животных! – подала голос Кира.


Бабушка возмущенно засопела:

– Пррриют! Чушь! Не пррриют, а кошачья гостиница! А что теперь с ним делать? Оставлять его тут нельзя. И коту здесь плохо.

– Ему очень даже хорошо! – возразила Кира. – Ведь мы его семья. Мне не хотелось оставлять его у чужих людей. И не важно, называется это приют или гостиница!

Анна на секунду задумалась:

– Хорошо. Пронесем кота в больницу контрабандой. Вернер наверняка будет рад его видеть. Но пес с нами не поедет!

Мяу! Наконец-то моя семья решила поступить правильно! Паташон же, похоже, совершенно запутался.

– Мне что, тоже придется ехать в человеческую больницу? – переспросил этот тугодум.

– Нет, разумеется, нет. Туда мы поедем после того, как отведем тебя к Балотелли. А ты расскажешь всем остальным, что произошло, – объяснил я ему.

Непонятливый пес склонил голову набок:

– А что произошло?

Мяу, это уже ни в какие ворота не лезет! Разумеется, умом собаки уступают котам, это совершенно ясно. Но я думал, коэффициент интеллекта даже у них должен быть повыше, чем у засохшего комнатного растения, ведь так?

– Паташон, ну тут же все просто: на Вернера напала банда воров. Преступников, которых мы и разыскиваем!

– Ого, серьезно? А кому, ты говоришь, мне нужно об этом рассказать?

Так, все понятно. С Бартоломео и О’Нелли мне придется переговорить самому, иначе ничего не выйдет. А заодно попрошу их высматривать человека с расцарапанным лицом! В общем, когда Кира повела Паташона в цирк, я пошел вместе ними.





Вернер лежал с повязкой на голове и выглядел так плачевно, что у меня засосало под ложечкой. Пытаясь рассмотреть его, я немного выглянул через край бабушкиной блестящей сумки, куда залез, чтобы незаметно пробраться в больницу. Эта дамская сумка размерами почти не уступала рюкзаку Тома, поэтому я легко в ней поместился. Мне ужасно хотелось немедленно выбраться наружу и запрыгнуть к Вернеру на колени, но приходилось сдерживаться, потому что в помещении мы были не одни: кроме моих спутниц Киры, Анны и бабушки рядом с кроватью Вернера стоял еще какой-то незнакомый человек, который что-то объяснял им четверым. На нем был длинный белый халат, и я решил, что это кто-то вроде завхоза. По крайней мере, завхоз в школе у Киры носит точно такой же халат. Интересно, что тут делает завхоз?

– Мы оставим вашего мужа на ночь и еще немного за ним понаблюдаем. Если все будет в порядке, завтра утром он сможет выписаться.

Мяу, ничего не понял. Он хочет, чтобы бедный Вернер в таком состоянии выполнял какие-то хозяйственные работы? Ночью? И отпустят его, только когда он все приведет в порядок? Не может быть! Надо было отвезти Вернера в нормальную ветеринарную клинику, там бы ему наверняка помогли!

– Спасибо, доктор! – пробормотал Вернер. – Главное, чтобы скорее прошли эти ужасные головные боли.

Доктор? Ой. Очевидно, человек в халате – врач, а не завхоз. Удивительно. Мой личный врач, госпожа Вильмес, всегда одета в светлые брюки и светлый пуловер. А человеческие врачи одеваются как завхозы – надо же, как странно!

– Не беспокойтесь, профессор Хагедорн. Это из-за того, что у вас вскочила огромная шишка – она и давит. Вдобавок, вероятно, есть еще легкое сотрясение мозга. День-два – и пойдете на поправку.

Дружелюбно кивнув пациенту, врач направился к выходу. Когда он покинул палату, я не смог больше сдерживаться, выскочил из сумки и тут же запрыгнул к Вернеру на одеяло. Привет, дорогой Вернер, я так рад тебя видеть! – больше всего хотелось закричать мне в тот момент.

Вернер ужасно удивился, потом рассмеялся. Смех, конечно, вышел довольно вялый, но все же.

– Уинстон, а ты как сюда попал?

Анна вздохнула:

– Ребята, вместо того чтобы отнести его в кошачий пансион, тайно протащили его с собой в гостиницу.

Бабушка покачала головой:

– Возмутительно! Немецкие дети так плохо воспитаны!

Вернер улыбнулся:

– Да ладно вам. Знаете что? Я страшно рад видеть Уинстона. Поваляться немного в обнимку с моим пушистым приятелем наверняка пойдет на пользу моему пошатнувшемуся здоровью.

А уж мне-то как это пойдет на пользу! Счастливый, я стал перекатываться по одеялу Вернера туда-сюда, с удовольствием подставляя ему для почесывания то один бок, то другой.

– Кстати, скоро должна прийти полиция – они собирались записать мои показания. Думаю, они захотят поговорить и с вами. Может, вам стоит пока сходить в кафетерий перекусить? Кто знает, насколько тут все затянется.

Анна с бабушкой переглянулись, кивнули и вместе с Кирой вышли в коридор. Когда они скрылись за дверью, Вернер тяжело вздохнул.

– Так, кажется, их удалось отвлечь, – сказал он. Потом понизил голос и заговорщицки зашептал: – Уинстон, как хорошо, что ты здесь! Произошло кое-что ужасное!

Я мяукнул и показал лапой на его повязку. Он покачал головой:

– Нет, я сейчас не о своей травме. Все куда хуже: кольцо пропало.