Сыщик на арене

Я замер, уставившись на него. Он кивнул.

– Да, Уинстон, ты все верно расслышал. Обручальное кольцо пропало. Я спрятал его в сумке Анны, потому что собирался сделать ей предложение на колесе обозрения. Ну, знаешь – только мы вдвоем, очень романтично! А главное, гарантированно без вмешательства бабушки – она боится высоты. Я уже успел все в красках себе представить – и тут такое! Это катастрофа!

О мой бедный открывальщик консервов! Я сочувственно мяукнул, давая понять Вернеру, что эта история и мне кажется просто ужасной.

– И теперь у меня одна надежда, Уинстон: ты должен найти и вернуть мне кольцо!

Я стал нервно размахивать хвостом из стороны в сторону.

– Да-да, Уинстон, именно так! Я же знаю, вам с Кирой уже не раз приходилось выводить преступников на чистую воду. И ты единственный, кто видел кольцо, и знаешь, что именно нужно искать. Пожалуйста, Уинстон, хотя бы попытайся! Ступай обратно в парк и найди для меня кольцо!





Дилетанты, вперед! Или порой все идет наперекосяк





Голова у меня шла кругом. Кому и что первым делом следует рассказать? И кто может прийти мне на помощь в поиске а) воров-карманников, б) кольца и в) трусливых обидчиков Вернера?

Пребывая в душевном смятении, я сидел позади циркового шатра и наблюдал, как другие звери готовятся к представлению: О’Нелли полировала копыта, Пат с Паташоном катались по земле туда-сюда, а обезьянка тренировалась делать стойку на руках и сальто.

А вот Бартоломео, к сожалению, где-то пропадал – скорее всего, мне предстояло еще раз его подменить. Этого только не хватало! Обещал ведь уже выступить сам – наверняка, мол, смогу! Видимо, это был чересчур оптимистический прогноз. Черт, как некстати – ведь мне нужно было срочно доработать и отшлифовать план агентурной работы, из которого, честно говоря, до сих пор не удалось выполнить ни одного пункта. Воров мы не поймали, поэтому бедняга Чарли до сих пор под подозрением, предложение руки и сердца Вернер сделать не может, потому что предназначенное Анне кольцо пропало. Святые сардины в масле! Я готов был усы на себе рвать от досады.

Ну, впрочем, что ж теперь! С чего-то ведь нужно начинать, решил я. Пожалуй, расскажу животным о кольце Вернера и попытаюсь описать его как можно подробнее. Вдруг нам повезет и оно найдется. Фальшивого клоуна с царапинами на лице оставлю пока Кире с друзьями – она сейчас как раз отправилась в гостиницу на поиск Тома и Паули.

Только я открыл рот, собираясь поведать моим цирковым коллегам о нападении на Вернера, как в наш кружок ворвался Бартоломео.

– Вы не поверите! – взбудораженно завопил он, едва справляясь с одышкой. – Я!.. Я его!.. Я его видел!

– Oh boy, парень, о чем ты? – проблеяла О’Нелли. – Спокойнее, keep cool and calm down. Кого ты видел?

– Вора! Я видел вора! О котором нам рассказал Уинстон, перед тем как поехать в больницу с Кирой! – воскликнул Бартоломео, прыгая с места на место – от возбуждения он не мог ни секунды усидеть спокойно.

Внезапно все, включая вашего покорного слугу, страшно взволновались и заговорили одновременно:

– Где?

– Когда?

– Как?

– Что?

– Дело было так… – начал Бартоломео – он так тяжело дышал, что казалось, вот-вот грохнется в обморок. – В общем, я решил снова побродить по парку и случайно оказался позади гостиницы как раз в тот момент, когда через служебный вход выходила бригада уборщиков. Тут я и услышал, как один из них спросил коллегу, где тот так оцарапал лицо. А тот начал плести какую-то ерунду – мол, споткнулся и упал в кактус! В кактус! Ну, мне это сразу показалось неправдоподобным, поэтому я подкрался поближе и внимательно рассмотрел этого типа. И вот что я вам скажу: если царапины у него на лице не от кошачьих когтей, я готов съесть когтеточку!

– И что ты сделал потом? – гавкнула Пат.

– Ну… э-э… как бы ничего… – промямлил Бартоломео, слегка смутившись. – Потом-то они вошли обратно в здание. Они же просто на перекур выходили…

– Хм-хм-хм, – задумчиво начал я. – Выходит, это один из уборщиков. Весьма умно…

– В каком смысле? – пискнул Флойд.

– Ну, они знают всю территорию как свои пять пальцев и могут спокойно шататься повсюду, не привлекая к себе особенного внимания. А если в какой-то момент один из них решит переодеться в клоунский костюм и пойти воровать, то потом он сможет спрятать и награбленное, и сам костюм в гостинице – проще простого! – объяснил я.

Остальные смотрели на меня, затаив дыхание, и кивали – моя теория явно показалась им убедительной.

– Но что же нам теперь делать? Как вывести этого вора на чистую воду?

– Очень просто! – сказал я. Ведь сегодня вечером у нас снова представление в театре при гостинице. Я, наверное, выступлю еще разок. А потом незаметно отделюсь от труппы и отправлюсь на поиск того типа, которого видел Бартоломео. Если это и есть вор – я его непременно узнаю по запаху. Мое безупречное обоняние еще ни разу меня не подводило!

– Хорошая идея! – мяукнул Бартоломео. – Я, признаться, все еще не в лучшей форме.

– Ну, допустим, ты его узнаешь – и что будешь делать дальше? Наденешь на него наручники? – спросила О’Нелли.

Мне послышалось – или в ее словах прозвучала ирония? Пфф!

– Прослежу за ним, – заявил я с холодным достоинством и высоко поднятой головой, – и посмотрю, есть ли у него сообщники. Может быть, он даже приведет меня к тайнику с добычей. А когда дело будет раскрыто, я дам знать ребятам, а уж они поставят в известность полицию.

– Кстати, насчет ребят и людей вообще: как дела у твоего открывальщика консервов? Травма и впрямь такая серьезная? – прервал меня лаем Паташон.


Ах да, в своем рассказе я упустил кое-что – вернее, кое-кого: Вернера! Поэтому для начала я сообщил труппе, что в Луна-парке орудуют не только карманники, но и опасные хулиганы, поколотившие моего хозяина. И что теперь я не только выслеживаю воров, но и разыскиваю кольцо, которое обязательно нужно найти, чтобы Вернер наконец-то смог сделать предложение Анне.

Труппа глядела на меня в полном недоумении. Кажется, бедные звери были не в состоянии переварить тот объем новой информации, что обрушился на их головы.

– Боже мое! Oh my God! – простонала О’Нелли. – Нас окружают преступники! Это ужасно!

– Так, так… – прокряхтел Ромео.

– …ужасно, – эхом отозвалась Джульетта.

А потом они снова заверещали и загалдели, перебивая друг друга. И только я хотел призвать всех угомониться и сохранять спокойствие, как послышалась уже хорошо знакомая мне барабанная дробь. Шоу начинается!





Наверное, с моей историей стоило подождать до конца представления. Потому что мои четвероногие и крылатые приятели были настолько ошарашены и выбиты из колеи, что запороли в своих выступлениях все, что только можно было запороть.

Началось все с того, что О’Нелли замешкалась с выходом, а потом испуганно рванула на арену и, запрыгивая на тумбу, к несчастью, промахнулась. Вместо этого она со всего маху плюхнулась прямо на доску для балансировки, которая оглушительно треснула и сломалась. Возможно, этой леди все же стоит сесть на диету, причем как можно скорее…

Зрители ликовали и аплодировали. Видимо, они решили, что так и было задумано и эта удачная шуточная интерлюдия – часть программы. Краешком глаза я заметил, как Балотелли в ужасе схватился за голову. Сконфуженная О’Нелли, прихрамывая, отошла в сторонку.

Потом настал черед Флойда, который должен был грациозно летать на трапеции под куполом цирка – но, видимо, не сумел набрать нужную скорость. Как бы то ни было, он лишь пару раз вяло качнулся из стороны в сторону и повис в воздухе словно мешок. Спрыгнув на арену, он кое-как спас номер, проделав каскад сальто и флик-фляк[4] в самом конце.

У Пат с Паташоном все тоже пошло наперекосяк. Если обычно они носились по манежу, ловко перепрыгивая друг через друга или проскальзывая один под другим, то сегодня они только и делали, что спотыкались и сталкивались. По сути, из зала было видно лишь, как очень лохматый ком с восемью лапами барахтается в опилках. И к этому времени в публике уже никто не смеялся.

Балотелли бледнел, краснел и снова бледнел, постепенно свирепея. Пришла очередь выступления Ромео и Джульетты, и он посадил математических гениев к себе на плечи, чтобы представить их зрителям. Нда, и тут произошло то, что порой случается с птицами в минуты волнения… В общем, прекрасный фрак директора цирка в районе груди покрылся белыми отметинами. Балотелли судорожно вытащил из кармана штанов платок и попытался стереть непотребство, но лишь сильнее все размазал. Ах ты святой кошачий лоток!

Тем временем я уже запрыгнул в корзинку и поднимался под купол цирка. Бартоломео на этот раз нигде не было, как я его ни высматривал. Куда же он запропастился? Ведь обычно он приглядывает за тем, как я исполняю номер!

Ну и ладно, уговаривал я себя, подумаешь! В конце концов, я ведь стреляный цирковой воробей – вернее, стреляный цирковой кот, и на этом деле уже собаку съел – что может пойти не так? Тут обруч опустился и сделал пых. А потом еще раз пых. Пых, пых. Но так и не загорелся. На этот раз однозначно подкачала техника, а не хвостатый артист!

И все-таки я прыгнул – нужно же было делать хоть что-нибудь – и уверенно приземлился на площадке с другой стороны. Вуаля! Посмотрев вниз, я понял, что никто из публики мой кунштюк, к сожалению, не увидел. Ведь когда обруч не горит, наверху царит кромешная тьма. И тут вдруг раздался еще один пых – обруч наконец загорелся. Теперь всё вокруг, включая меня, озарилось светом – и в этом довольно глупом свете предстал я. Ой-ой-ой! Я быстро взглянул вниз: так и есть, все взгляды прикованы ко мне. Что же делать? Я лихорадочно стал раздумывать: просто взять и прыгнуть обратно, на сей раз через горящий обруч? Слишком опасно! Ведь на другой стороне нет площадки как таковой, там лишь небольшой выступ – на него нормально не приземлишься. Не дай бог, еще сорвусь и упаду! А падать тут высоко! Говорят, у кошек девять жизней – но проверять как-то не хочется. В общем, я решил вместо этого продемонстрировать природную элегантность – втянул живот и стал всячески потягиваться, принимая самые изысканные позы, на какие только способен.

– Ну же, кот, прыгай! – крикнул вдруг кто-то внизу.

– Да, точно, прыгай давай, трус! – подхватили другие голоса.

А потом эти голоса начали скандировать: прыгай, прыгай, прыгай, ПРЫГАЙ!

Ну вот еще, пф! Шантажировать себя я точно не позволю! Тем более взбудораженной толпе! Негодуя, я по кошачьей лесенке спустился вниз, где был встречен недовольными криками и освистан толпой. Ах кошачий ты лоток, это было не выступление, а самая настоящая катастрофа!





Жалкое зрелище! Да, вот что мы все собой представляли после этого шоу – точнее не описать. Все повесили головы и сидели как в воду опущенные, вдобавок, видимо, проглотив языки – никто до сих пор не проронил ни слова.

– Так плохо мы еще никогда не выступали, – проскулила Пат, первой прервав молчание.

– Катастрофа! – гневно заблеяла О’Нелли. – Это really, правда-правда, была полная катастрофа!

Я откашлялся.

– Нууууу… – протянул я затем, желая немного подбодрить приятелей. – Да не так уж все и ужасно. И публика в паре мест смеялась. Может быть, они решили, что все так и было задумано.

Я хотел добавить еще что-нибудь утешительное, но тут появился разъяренный синьор Балотелли – иными словами, перед нами разверзлась преисподняя. Он с воплем подлетел к клетке, взъерошил волосы, потом упер руки в бока и обрушил на наши головы поток отборной брани.

– Вы что это думать?! Вы что это творить?! Тутти дилетанти, вы все дилетанты! – закричал он. – А мой костюм? Испорчен! – Тут Балотелли театральным жестом схватился за сердце и продолжил громко причитать: – Это что такой?! Заговор против меня устроить?! Что я вам делать некорошо? Всегда вам все корошо делать! Как папа! Как настоящий амико, друг! Я не заслужить! – Он возмущенно засопел и, наклонившись, вплотную приник к прутьям решетки: – Клянусь мамма Мария, что всех вас отправлять к диаволо! Тутти, всю труппу! Дилеттанти! Еще раз мне так делать – и все укодить к вашему амико Дикки, бедному свинье. Клянусь!

И он яростно потопал прочь. В клетке воцарилась мертвая тишина – можно было бы услышать, как падает булавка.

– Проклятая банановая кожура! – прошептал Флойд. – Нас всех отправят в приют…

– …или сразу уничтожат, – мрачно прорычал Паташон.





Одно открытие и одна крошечная проблемка. Ну или не такая уж крошечная…