Так близко к горизонту

Я беспомощно сидела на кровати и смотрела на свои руки, пока он выпускал пар. Внезапно я почувствовала радость, что оставила Лайку у родителей. Дэнни испугал бы её своим агрессивным поведением.

– Я думаю, мне нужен новый шкаф, – снова заговорил он абсолютно спокойно. – Поедем в понедельник покупать новый?

– Конечно.

Вздохнув, Дэнни сел по-турецки у кровати и уставился немигающим взглядом на воображаемую точку на стене. Несколько раз он глубоко вдохнул и выдохнул.

– До десяти лет моя жизнь была абсолютно нормальной, – заговорил он. – Потом я совершил ошибку, и у матери случился выкидыш…

– Погоди! – прервала я его. – Ты совершил ошибку, и поэтому у твоей матери случился выкидыш? Как такое возможно?

Что они вдолбили ему в голову?

– Не прерывай, – остановил меня он. – Просто слушай, ладно? Спросить можешь потом.

– Хорошо! – согласилась я и молча покусывала губу, пока он рассказывал дальше:

– После выкидыша мы переехали в Германию, и мой отец начал пить. Он не смог пережить потерю сына и ненавидел то, что вынужден был жить в Германии. В обеих бедах он винил меня. И становился всё более недовольным, топил всё в алкоголе. Потом он пошёл по наклонной и стал покупать проститутов. Молодых мужчин, почти детей, которые продавали себя ради денег. Моя мать знала, они ссорились из-за этого. Несмотря на это, он всё чаще приводил кого-то домой. Всё чаще, всё моложе, спал с ними в спальне. Моя мать даже это оправдала. Это же были просто друзья.

Он замолчал и на мгновение прикрыл глаза. Я хотела спуститься к нему и обнять, но не осмелилась. Его пальцы дрожали, когда он снова заговорил:

– Мне ещё не было одиннадцати, когда он в первый раз пришёл ко мне в постель. Чтобы пообниматься, как он это называл. Я должен был позволить трогать себя везде. Он сказал, что мне это должно понравиться, иначе он продолжит водить других мальчиков домой, а маме это уже не будет нравиться – и тогда она разведётся с ним. Тогда мне придётся жить в приюте… и всё такое. Раз за разом он заходил всё дальше. Я тоже должен был его трогать, а потом он начал насиловать меня. Он угрожал, что если я не буду послушным, тогда он будет делать то же с мамой, а я ведь точно не хочу, чтобы из-за меня он делал больно маме.

Я могла только потрясти головой, открыв рот.

– Но ты же понимаешь, что это просто гнусная манипуляция с его стороны?

– Теперь да. Тогда я думал, что должен защитить маму. Так что я играл по его правилам. На самом деле у меня и выбора-то не было, кроме как раз за разом сбегать из дома. Я умолял маму сбежать вместе со мной, но она этого не сделала. Вместо этого отец снова и снова возвращал меня, и всё продолжалось без изменений, – Дэнни неуверенно посмотрел на меня. – Ты хочешь вообще это знать? Или мне стоит прервать рассказ?

«Боже, есть что-то ещё?»

– Я хочу знать, – прошептала я и закрыла глаза, чтобы собраться перед тем, что будет.

– Он приходил в комнату и раздевал меня. Иногда он связывал руки верёвкой за головой. Потом он трогал меня везде. Не только руками, но и губами, языком, своим…

Он не мог произнести слово, его трясло от одной мысли об этом. Невольно я задалась вопросом, насколько велик вред, причинённый его отцом, и можно ли устранить хотя бы часть этого вреда.

Образы проносились в моей голове. Образы, которые я не хотела видеть и от которых не избавлюсь теперь до конца своей жизни.

– У изголовья моей кровати было два столбика, – продолжал он. – Я должен был лечь на спину и держаться за них, не имел права двигаться и должен был позволить делать всё, чего бы он хотел. Так не получалось. Моя потребность скрещивать руки, чтобы избежать его прикосновений, была слишком большой. Я всё время вырывался, и тогда он бил меня. Затем мы начинали снова. Конечно, он мог бы просто связать меня, но так он получал больше удовольствия. Когда он наконец уходил из комнаты, я всё равно должен был продолжать лежать так. Так я и делал. Часто в течение многих часов. Потому что иногда он оставался у двери и подслушивал. Как только он слышал, что я перевернулся, он входил и избивал меня. Палкой или верёвкой…

Не из того ли времени пришло его стремление при первой возможности скрещивать руки?

– Это было действительно жутко, Джессика. Каждый раз, когда он возвращался в пятницу вечером с попойки, я знал, что он придёт в мою комнату. Я сидел на кровати, как загнанный зверь, и хотел убежать. Но куда мне было бежать? Моя комната была под крышей, бежать было некуда. Я слышал скрип лестницы, каждый раз, и знал, что это он идёт ко мне. Сначала в отчаянии прятался в шкаф, но он вытаскивал меня оттуда и кричал, что я должен прекратить выставлять его дураком, он же знал, что я там. Он злился всё больше по мере того, как я взрослел. И чем больше он злился, тем больше бил меня…

Дэнни споткнулся и бессильно вздохнул. Словно ему потребовались силы, чтобы преодолеть себя, он порывисто стянул футболку и сел передо мной на кровать.

– Смотри, – бесцветно сказал он.

– О, боже! – всё что я смогла произнести, заметив россыпь тонких белых шрамов по всей его спине. С большего расстояния их было не увидеть, но они точно были. Это напомнило мне спину раба, которого регулярно били кнутом, с той лишь разницей, что шрамы Дэнни были незаметнее.

Я осторожно провела пальцем по ровным белым линиям.

– Нет, – прошептал он, снова надел футболку, опять вскочил и принялся дальше наматывать круги по комнате.

– Ему было на всё совершенно наплевать. Он прекращал только тогда, когда получал, чего хотел. Тогда он усаживался на кровать, закуривал и хотел говорить со мной. В какой-то момент он оставлял меня плакать в комнате. Комната после этого несколько дней пахла алкоголем и сигаретами.

Дэнни остановился, скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Его взгляд стал совсем отсутствующим и растерянным.

– Теперь ты можешь задавать вопросы.

Я покачала головой и спрятала лицо в ладони. Невыплаканные слёзы горячо горели в моих глазах. Я не могла сказать ни слова.

– Иди сюда, – сказала я и похлопала по кровати.

Он повиновался и послушно сел рядом. Он растерянно посмотрел на меня:

– Хуже всего, что мама мне ничем не помогала. Напротив – она полностью передала меня ему. Я ненавижу их обоих. Нужно было убить отца, когда была такая возможность.

– Что?

– Была крупная ссора. Я уже дожил до 15-ти, и у меня уже давно имелись успехи в спортивных единоборствах. Он снова напился, хотел выместить злость на мне, снова избить меня по полной, но тут мама встала у него на пути. Единственный раз. Она потребовала, чтобы он оставил меня в покое. Отец приказал ей исчезнуть, но она осталась. Тогда он ударил её и бросил на пол. И у меня сгорел предохранитель. Я встал между ним и мамой и двинулся на отца, и нужно было тогда забить его до смерти. Вместо этого я оставил его истекать кровью на полу и пошёл в полицию заявлять на отца. Домой я больше не вернулся, но подключил органы опеки. После этого я попал в приют, а он наконец в тюрьму.

– Ты всё сделал правильно, – заверила я его. – Ты же не хотел, чтобы твою жизнь разрушил такой человек.


Дэнни снова фыркнул.

«Разрушил ещё больше, чем есть на самом деле», – прибавила я мысленно.

– Я всё ещё часто спрашиваю, почему мама не помогла мне тогда. Я знаю, что у меня никогда не будет детей, но если всё же будут, я сделаю всё, чтобы защитить их. Всё. Не то что она!

Я тщательно запоминала всё услышанное и решила позже вернуться к этому. Сначала нужно было обработать всю эту информацию. Моя голова гудела. Это было слишком.

Кроме того, мне просто хотелось обнять его. Я осторожно потянула его к себе и погладила спину. Он спрятал лицо на моём плече и всхлипнул. Я придвинулась ближе, чтобы обнять его обеими руками, но он сразу оцепенел. Он был слишком возбуждён своим рассказом, чтобы допустить такую близость.

«Медленнее, – призывал внутренний голос. – Только когда он научится уверенно стоять, он сможет побежать».

– Я рада, что ты рассказал мне всё это, – прошептала я ему на ухо. – Я понимаю тебя. Я буду относиться с пониманием. Когда-нибудь ты дашь к себе прикоснуться.

– Я еще ни разу по собственной воле никому не позволил к себе прикоснуться. Никогда! – он положил лоб на моё плечо. – И этого никогда не произойдёт. Я никогда так не продвинусь.

– Нет, ты сможешь, – уверенно пообещала я. – Когда-нибудь. Мне всё равно, сколько этого придётся ждать. В твоём распоряжении сколько угодно времени.

– Время, – крикнул он презрительно и освободился от моих объятий. Он немного оттолкнул меня и пристально посмотрел на меня. Его глаза наполнились слезами.

– Время, – повторил он с расстановкой, – это то, чего у меня нет.

Во мне затрепыхалась паника. Ладони стали мокрыми.

– Почему? – беззвучно спросила я.

Он стиснул зубы и продолжал смотреть на меня. Моя интуиция говорила мне, что он рассказал ещё не всё.

– Дэнни! Почему? Скажи мне сейчас же, что происходит!

– Я не могу.

– Нет, ты можешь. Ты даже должен.

В этот раз я не отпущу хватку. Он столько рассказал этим вечером, остальное я тоже хочу знать.

– Я боюсь, ты вскочишь, убежишь и никогда не вернёшься.

Его голос дрожал, а в уголке глаза собралась слеза. Он быстро моргнул, чтобы смахнуть её.

– Такое уже происходило? Что от этого кто-то сбегал?

– Да.

– Я никуда не убегу. Обещаю.

Никто не заставит меня убежать от него. Скорее уж рак на горе свистнет. Его настроение снова резко изменилось.

– Никогда не обещай того, чего потом не сможешь выполнить, – прикрикнул он на меня, потом быстро подошёл к окну и посмотрел на меня почти со злостью.

– Просто скажи, в чём дело. Пожалуйста, – попросила я.

– Ну, хорошо! – упрямство в его голосе было уже трудно не услышать.

Он скрестил руки на груди, снова расплёл их, чтобы провести ими по волосам, и вновь скрестил. Прошло много минут, прежде чем он закончил внутреннюю борьбу.

– Хорошо, – обессиленно вздохнул он в конце концов, – я скажу тебе.

Моё сердце бешено забилось, и я почувствовала вкус крови – так сильно я закусила губу.

– Да? – переспросила я.

– У меня ВИЧ.

– Что?

Смысл сказанного медленно проник в моё сознание, отскочил оттуда, пулей промчался по внутренностям и остановился в животе, где и остаётся по сей день.

– Что? – спросила я ещё раз. – Этого же не может быть. Этим болеют только…

«Да, кто этим болеет? Проститутки. Геи. Наркоманы…»

– Я знаю, что ты сейчас думаешь, – прошептал он. – Но это не так. Это не от наркотиков. Я ни разу не пробовал. Меня заразил отец.