Убегай!

– Почему?

– В списке он обозначен как мужчина. Если бы Пейдж отправила собственный образец, пусть даже и назвалась чужим именем, ясно было бы, что он принадлежит женщине. Этот принадлежал мужчине. Так что Н. Б. не может быть Пейдж.

– Но может быть, она использовала другой псевдоним.

– Все может быть. Но сейчас мы изучаем страницу Генри Торпа. На ней список всех его родственников. И среди них нет ни одной женщины ближе, чем троюродная сестра.

– И все же я не совсем понимаю. Как с этим связана Пейдж?

– Возможно, как-то через Аарона, но я еще не знаю точно. Может быть, мы как-то не так смотрели на это.

– Как так?

– Может быть, ваша дочь предоставила не свой образец ДНК, а кого-то другого.

– Я тоже думал об этом, но зачем?

– Не знаю. Нам нужно проследить все ее передвижения. Может быть, Пейдж что-то обнаружила. Что-то такое, что привело ее к Аарону.

Саймон, подумав немного, сказал:

– Давайте вернемся обратно и посмотрим, что нам известно наверняка.

– Давайте.

– Начнем с того, что у всех этих людей один и тот же родной отец.

– Да.

– И все это почему-то хранилось в тайне. Ни в одном документе об усыновлении имя отца не указано.

– Насколько нам известно сейчас, нет, – сказала Елена.

Саймон переложил мобильник из правой руки в левую.

– Вы читали что-нибудь про дела, где врач, специалист по бесплодию, для оплодотворения своих пациенток использовал собственное семя? Одно такое дело было, кажется, в Индиане, женщина там нашла на таком вот сайте восемь неизвестных ей братьев и сестер, то есть что-то похожее на то, о чем вы рассказываете, а потом все они встретились и вычислили этого врача, обнаружили, что он использовал собственную сперму, выдавая ее за сперму из банка, или как там это называется.

– Да, помню, – сказала Елена. – Это далеко не единичный случай. Одно крупное дело раскрутили в штате Юта, в Канаде тоже было такое.

– Что-то тон у вас скептический.

– Я просто не понимаю, как это может быть связано с нашим делом. В тех случаях женщины не отказывались от своих детей, их никто не отдавал в чужие семьи. Эти дети были для них желанными.

Она, пожалуй, права.

– И все-таки что-то мы упускаем, – сказал он.

– Согласна. Я собираюсь еще раз заняться этой Элисон Мэйфлауэр, ведь это она устраивала все усыновления. Попробую припугнуть ее тюрьмой, в бою все средства хороши. Еще попытаюсь заинтересовать ФБР, но это придется делать неофициально.

– Почему?

– Информацию, которую я вам только что сообщила, передавать никому нельзя. Нас могут обвинить в том, что она была получена незаконным путем, в результате неправомерных действий или чего-нибудь в этом роде. В любом случае, даже если мы обратимся в ФБР сегодня, дело там откроют не раньше чем через несколько дней, а возможно, даже недель. У нас нет… – Она вдруг замолчала. – Саймон, подождите немного, мне звонит кто-то.

Взгляд Саймона блуждал по территории кампуса. Он вспоминал, что здесь произвело на его отца впечатление во время той поездки. Саймон сидел на ступеньках у Библиотеки Лоу, перед ним была Университетская аллея, по которой он пришел сюда, а за ней территорию кампуса замыкало с юга здание Библиотеки Батлера.

«Две библиотеки, Саймон, – сказал его отец, качая головой. – Что может быть лучше этого символа познания?»

Странное воспоминание, оно почему-то всплыло именно сейчас и помогло отогнать куда более серьезную и отвратительную мысль, которая грызла его: пусть даже он поймет, что там произошло с этими сводными братьями и усыновлениями, но поможет ли ему это найти Пейдж?

– Саймон? – Это Елена снова вернулась к нему.

Мимо него по ступенькам торопливо спускался какой-то человек, он явно направлялся к статуе Альма-матер. Саймон узнал его, он видел это лицо на фотографии в анкете, найденной в Интернете. Профессор Луи ван де Бик. Не отнимая телефона от уха, Саймон встал, чтобы идти за ним.

– Да, что случилось? – спросил он.

– Мне надо бежать. Элисон Мэйфлауэр сама захотела встретиться.





Глава тридцатая





Эш поставил машину за домом. С дороги ее не было видно, но Ди Ди все равно стояла на страже, на тот случай, если кто-то свернет на эту длинную подъездную дорожку. Эш проверил заднее сиденье. Все сумки были на месте. Он расстегнул их и выложил на сиденье оружие.

Все было в наличии.

Он выбрал то, что ему нужно, остальное уложил обратно в сумку, сунул два пальца в рот и свистнул. Явилась Ди Ди, и он вручил ей пистолет «FN Five-seveN».

– У тебя было время подумать, – сказал он.

– О чем?

– О записке матери Адионы. Прежде всего – кто она такая?

– Прислуживает в гостиной. Это высшее положение, какого может достичь там женщина.

– Как ты думаешь, она верна вашей секте?

– Не называй это сектой, – сказала Ди Ди. – Да, конечно. Есть еще одна женщина с этим титулом, мать Абеона. Они настолько глубоко постигли чистую Истину, что он выбрал их для того, чтобы создать Визитера и Волонтера.

– То есть своих сыновей, – сказал он. – Они единственные сводные братья?

– Да.

– И кто из них сын матери Адионы?

– Волонтер.

– Выходит, мать Адиона – это мать Волонтера. А мать Абеона – это мать Визитера.

– Да, – сказала она, и они двинулись вперед, чтобы подойти к дому с тыла. – А почему тебя это волнует, Эш?

– Меня это не волнует. Но мне не нравится, когда кто-то внутри работает против нас. А тебе?

– Да я, в общем, не думала об этом.

– Мать Адиона заставила кое-кого пытать меня, чтобы узнать, что мы задумали. Потом незаметно передала записку с просьбой не делать этого. Это тебя не беспокоит?

– О, это очень меня беспокоит, – сказала она.

Эш внимательно огляделся, проверяя обстановку.

– Ди Ди!

– Что?

– Почему мне все время кажется, что ты говоришь мне не все?

Она с улыбкой заглянула ему в лицо. Сердце Эша застучало быстрее.

– Ты чувствовал это, правда? Когда был с ним.

– Вартадж – личность яркая. Это надо признать.

– А Прибежище Истины?

– Тихое местечко, спокойное, – согласился он.

– И не только. Главное, там на душе спокойно.

– И что?

– Ты помнишь, какой я была раньше?

Да, он это помнил. Просто кошмар. Но не она была виновата. Слишком много опекунов, учителей, школьных психологов, духовных наставников, особенно тех, кто, прикидываясь святошей, не мог удержать шаловливых ручек и справиться с грязными помыслами.

– Помню, – сказал он.

– Разве я не стала лучше, Эш?

– Стала. – Солнце светило в глаза, а ему не хотелось отрывать от нее взгляд, и тогда он поднес руку ко лбу, то ли отдавая честь, то ли прикрываясь от яркого света. – Но тут не обязательно должно быть «или-или».

– А для меня обязательно.

– Мы можем сбежать. – Он услышал в своем голосе нечто доселе небывалое. Отчаяние. Тоску. – Я бы нашел для нас местечко не хуже. Тихое, как это твое пристанище. Спокойное. Где душа отдыхает.