Война

– Что поделать, – безучастно пожал плечами сэр Грим, – богам никогда не было дела до чувств обычных разумных. Но это не значит, что нужно воевать с ними.

– А что нужно? Смириться и терпеть, когда они вытирают о нас ноги, крутят нашими судьбами как хотят? – возмутился профессор.

– Иногда лучше смириться, чем смотреть, как умирают поколения за поколениями в попытках борьбы, – философски изрек Гримжоу.

– Уверен? – улыбнулся профессор. – Сколько мы уже спорим на эту тему? Три тысячи лет? Или больше?

– Больше, – согласно кивнул сэр Грим.

– Может, стоило за это время стереть церковь с лица нашей планеты и дать бой богам? – ехидно спросил профессор.

– Три тысячи лет назад ты уже дал бой богам; мне нужно напоминать, что из этого вышло? – с сарказмом парировал Гримжоу.

– Вы отказались помогать. Пять сильнейших архи…

– Перестань, мы оба прекрасно понимаем, что ничего бы мы там не изменили, – поморщился Гримжоу, оборвав речь профессора, – даже сейчас, чтобы убить трех посланников, у нас погибли двое сильнейших.

– Ты мог бы использовать слияние, – настаивал на своем профессор.

– Я не понимаю – ты хотел выиграть или же уничтожить материк? – с усмешкой сэр Грим рассматривал оппонента в споре. – Ты же прекрасно знаешь, что я не могу контролировать себя в слиянии.

– Почему? – раздался неожиданный вопрос от подошедшей в конце разговора Софии.

– Потому что его фея сильнее его самого, – заходя в зал, ответила за Гримжоу Ольга. – Всем здрасте. И тебе, робот с мозгами мясорубки, тоже привет. – Последняя фраза была адресована Хану, который усиленно делал вид, что его тут вообще нет. – Что молчишь, железяка бестолковая? Ничего не хочешь сказать в свое оправдание?

– Хану нечего сказать, так как он…

– Герман, заткнись, будь другом, – оборвала его Ольга, – если я захочу услышать твое нудное и постное мнение, я сообщу об этом заранее, причем в письменной форме. Я же не к тебе обращалась, а к этой железяке, погубившей мою подругу. Или этот тупой железный робот уже забыл? А нет, он же не может забыть. А значит, ему наплевать. Правда?

Говоря, Ольга не стояла на месте, а подошла плавной походкой хищницы вплотную к Хану и свою речь заканчивала, уже уставившись буквально ему в глаза. От этого у Хана опять дернулась бровь, выражая крайнюю степень раздражения.

– О, а ты в курсе, что у тебя бровь дергается? Нервный тик или опять что-то сломалось? – изобразив искреннюю заботу, спросила Ольга. – Хотя, пф… какая я все-таки глупая! Какие могут быть эмоции у робота?..

– Олечка, солнышко, ну прекрати, пожалуйста, – умоляюще произнес Гримжоу, – нам еще нужно обсудить важные вопросы, особенно насчет тренировок наш…

– Старик, с каких пор ты стал меня звать солнышком? – раздраженно обернулась к нему Ольга. – Если ручонки этого болвана только попробуют протянуться в сторону Софочки, то я вам обоим эти самые ручонки оторву и забуду пришить обратно.

– Хорошо, – обреченно вздохнул сэр Грим, – ее тренировками ты сама займешься.

– Она с вами туда не отправится, – категорически заявила Ольга, – пусть ваш Алекс туда сам летит, нечего девочку подвергать опасности.

– Я полечу с Алексом, – раздался твердый и уверенный голос Софии. – Куда он – туда и я.

– Девочка, ты пока не понимаешь, о чем говоришь, – с сарказмом в голосе произнесла Ольга.

– Это вы, прожив, видимо, слишком долгую жизнь, не понимаете, что просите, – с вызовом ответила София. – И почему вы вообще решили, что я буду у вас тренироваться?

– Деточка, ты что, решила поспорить со мной?.. – слегка удивленно спросила Ольга.

– Пф… Зачем мне спорить со столь умной и «древней» женщиной, если у нее даже нет мужа, – фыркнув, ответила София, глядя прямо в глаза Ольге.

– Может, потому, что эта «древняя» женщина умнее тебя в тысячу раз? – раздраженно спросила Ольга.

– Где же эта столь умная женщина? – улыбнулась искренне София, осматриваясь вокруг. – Что-то я ее тут не вижу.

– Нашла коса на камень!.. – довольно усмехнулся Гримжоу. – Сразу видно – вся в прародительницу.

– Что?! – в два голоса гневно вспыхнули София и Ольга.

– Вот даже в унисон говорите, – нисколько не смутившись, прокомментировал Гримжоу.

– Если я не подготовлю ее, то она может погибнуть.

Неожиданно длинная фраза от Хана заставила всех заткнуться, с удивлением уставившись на него.

– Ого, Хан-то, оказывается, бессмертный, – откровенно лыбясь, произнес Гримжоу.

– Я согласна, – твердо глядя в глаза Ольге, произнесла София.

– Это мы еще посмотрим, – зловеще ухмыльнулась Ольга.

– Оля, перестань, – спокойно произнес Хан, – твоя злость на меня не должна отражаться на других. Вспомни, кто для тебя София.

Впервые за всю долгую историю своей жизни Гримжоу наблюдал, как Ольга не стала ничего возражать, а просто как-то обмякла. Ее плечи поникли, и она с грустью посмотрела на Софию.


– Прости старуху, но ты у меня одна осталась… – Ольга с надеждой во взгляде посмотрела на девушку.

Всего ожидал Гримжоу, но то, что сделала София, просто лишило его дара речи. Эта девочка подошла к Ольге и обняла ее.

– Я знаю, но, пожалуйста, не мешайте мне жить с Алексом, – уткнувшись носом в плечо Ольги, произнесла тихонько София. – Просто я его люблю.

Если бы не сложная ситуация, то сэр Грим вскочил бы и зааплодировал. Какая игра! Какой пассаж! Эта молодая девчонка только что вчистую обыграла свою прародительницу. От этого ее жеста Ольга уже и забыла, что недавно спорила с ней, и просто искренне обняла Софию. «Браво!» – хотелось кричать старику. Особенно если учесть, что только он один из всех понял, что именно произошло. Это хитрая лисичка обвела всех вокруг пальца, заставив в итоге сделать так, как нужно ей. «Будет очень интересно посмотреть, как складываются у нее отношения с Алексом», – подумал довольно Гримжоу. Он уже давно скучал по таким вот дворцовым манипуляторам. Заодно решил дать пару советов этой талантливой актрисе, а то хитрый блеск ее глаз уж очень сильно выбивался из общего стиля игры.





Глава 44




Руизу было откровенно скучно и уныло. Сидя за партой в школе, он с безразличием смотрел в окно слева от себя. Но даже вид на окружающий школу зеленый парк с красивым садом из цветущих кустов не мог повлиять на общее настроение. Учитель своим монотонным голосом, от которого уже половина детей почти спала за партами, что-то там рассказывал о пользе магии и ее применении в жизни. В Изоне детей отдавали в школу уже в полтора года, что, в общем, логично, ибо изоны в этом возрасте выглядели уже как семилетние дети обычных разумных. В его классе было всего пятнадцать детей. Все, естественно, только мальчики. Девочек тут учили отдельно и в основном дома. И от этого рутинного обучения Руиз скучал. И даже знал причину своей скуки. Когда ты живешь много веков размеренной и неторопливой жизнью, то потихоньку привыкаешь к такому обычаю повседневности. Но когда в эту размеренность врывается вихрь событий, сметая все на своем пути, то ты начинаешь понимать, что такое жить по-настоящему, ценить каждое мгновение жизни, а главное – ощущать такой приток адреналина и новых знаний, что уже не можешь нормально жить без новой дозы этого. Есть даже определение этой болезни – адреналиновый наркоман.

И если сначала, когда Руиз только родился в Изоне, он находился под впечатлением от нового мира, то теперь все это уже стало банальным и обыденным. Встать утром, позавтракать с отцом, собраться в школу, сесть в магомобиль, выглядевший как обычный автомобиль из Астера в расцвете цивилизации, приехать в школу, отучиться пять часов, поесть в столовой, отучиться еще пять часов. Потом потратить два часа на кружок в школе – у Руиза это был кружок любителей магии, сесть в мобиль и поехать домой. Ужин с отцом, два часа на книги и местную сеть интернет, названную в этом мире «паутина», лечь спать. И так каждый день. Каникул у школьников тут не было совсем, даже выходной лишь один в неделю. Скука.

Немного помогали встречи во внутреннем мире с Мэй. Там он мог быть опять взрослым на вид и главное – не прятать свои эмоции и желания. Его эксперимент по сближению с феей приносил свои плоды. Магические каналы развивались с бешеной скоростью, а их прочность стала в несколько раз выше, чем в прошлой жизни. Руиз позволил себе слегка улыбнуться, вспомнив последнюю встречу с Мэй. Его фея превратила обычную процедуру массажа головы и волос в целую церемонию со своими правилами и очень строгим порядком. Она создала себе специальный диванчик с очень удобной спинкой и широким ложем. Как только Руиз появлялся и выражал согласие заняться ее волосами, Мэй вспыхивала удовольствием, но не спешила сразу садиться на диван. Сначала она меняла одежду на мягкую и теплую пижамку, потом укладывала подушку в правильную и только ей понятную позицию, причем цвет подушки был каждый раз другим, затем аккуратно стелила одеяло. Доставались три вида расчесок, которые ложились на специальную полочку на спинке дивана. Только после этого Мэй с очень серьезным видом, проверив, чтобы все было как надо, залезала на диван с ногами, укрывала их одеялом и распускала волосы, собранные до этого в пучок или какую-то прическу. Откинувшись на спинку дивана, она повелительным и плавным жестом разрешала Руизу начинать.

Несмотря на то что церемония повторялась каждый раз с того момента, как Руиз разрешил ей самой распоряжаться этим процессом, это ему не надоедало. Мэй в этот момент выглядела очень забавно и умилительно. Особенно сильно забавляла Руиза ситуация, когда он начинал расчесывать волосы не той, что положено, расческой. Мэй тогда так смешно злилась и фыркала, что иногда Руиз не мог сдержаться и от души смеялся минут пять. От этого его фея злилась еще больше и не разговаривала с ним почти десять минут. Пока это был максимум, который она смогла выдержать, борясь с соблазном расчесывания волос. Да и сам процесс расписан по секундам и должен проходить строго в определенной последовательности и правильными движениями. Руизу пришлось месяц учить все эти заморочки, но ради феи он смог освоить столь сложную процедуру. Которая в итоге оказалась выше всяких ожиданий. Сначала все шло просто, и никаких особых эмоций, кроме тихого довольного урчания Мэй, не было. Но постепенно вокруг них образовывалась какая-то мощная аура спокойствия и умиротворения.

Вот эти самые моменты Руиз обожал больше всего. На пике этих эмоций он начинал ощущать мир по-другому, более полно и объемно. Если бы в этот самый момент рядом стоял Алекс и увидел эффект, то замер бы на месте от зависти. То, чего Алексу пришлось достигать с риском для жизни и души, у Руиза с Мэй происходило в состоянии сатори. Впадая в резонанс своих аур и окружения, Руиз проваливался в другое время-пространство, мимоходом пролетая астрал и воспаряя намного выше. Но главное преимущество Руиза перед Алексом – это опыт и мудрость. То, что юноша пытался компенсировать с помощью ИИ и мощности разума, Руиз познавал через призму опыта в исследованиях. Потому новое состояние он со временем смог не только определить, но и уже начать ставить эксперименты. Стоя в начале долгого пути познания, Руиз уже сейчас был в восторге, узнав о магии намного больше, чем за все предыдущие столетия…

– Кадет Эндрю Зорн! – прервал его воспоминания окрик учителя.

Руиз медленно и лениво встал из-за парты, вопросительно взглянув на возмущенного учителя.

– Я смотрю, вам, кадет, неинтересен урок, а значит, вы можете ответить на мой вопрос, – начал, хитро прищурившись, преподаватель. – Знаете ли вы, какой мощности амулет стоит в рабочей станции грузового мобиля?

– Знаю, – коротко ответил Руиз и замолчал. В последнее время у него появилась страсть доводить учителей до бешенства, используя свои знания в сфере их предмета, устава школы и лазеек в самих фразах учителей.

– Это все? – немного подождав, но так и не дождавшись ответа, спросил учитель. На что Руиз спокойно сел на место, чем привел учителя в полный шок от такой наглости. – Кадет Эндрю Зорн, потрудитесь объясниться!

– В уставе школы написано, что на уроке кадета можно спросить только один раз, – не вставая с парты и тяжело вздохнув, нравоучительным тоном начал объяснять Руиз. – Вы спросили, знаю ли я ответ на ваш вопрос. Я ответил, что знаю. Потребовать объяснений тоже можно только один раз за урок. Если только вы не директор школы.

Тон и, главное, вид Руиза привели в неописуемое бешенство учителя.

– Немедленно к директору! – с трудом совладав со своими эмоциями, выкрикнул рассерженно он.

На что тот, спокойно пожав плечами, отправился уже в пятый раз за сегодня в кабинет к директору в сопровождении возмущенного учителя. Вот только кроме директора в кабинете сидел его отец.

– Ну вот, об этом я и говорил, – печально покачав головой, произнес их тучный директор, глядя на вошедшего к нему ученика. – Что на этот раз?

– Я спросил, какой мощности стоит амулет в рабочей станции грузового мобиля. А в ответ услышал только «знаю», – вместо Руиза тут же ответил гневно учитель.

– Позвольте вас поправить, – безразлично рассматривая стол, за которым сидел директор, произнес Руиз, – ваш вопрос звучал по-другому. Дословно: «Знаете ли вы, какой мощности амулет стоит в рабочей станции грузового мобиля?» – на что я ответил: «Знаю».

– Может, вы сами объясните разницу в ответе? – устало повернулся директор к отцу Руиза.

На что сам Руиз только фыркнул, сдерживая смех. Нашел у кого искать поддержки – у кадрового военного, живущего по уставу даже дома…

– Вы думаете? – несколько растерянно переспросил Альфред Зорн. – Мне кажется, что делать замечание вашим преподавателям мне не совсем этично.

– При чем тут преподаватель? – изумился директор. – Я имел в виду вашего сына.

– Извините, но при чем тут мой сын? – спокойно произнес Альфред. – Он четко и по существу, а главное – коротко ответил на вопрос. Идеальный ответ.

– Но подождите… – растерялся директор.

– Чего подождать? Ваш учитель или не умеет грамотно формулировать вопросы, или получил закономерный и правильный ответ, – спокойно ответил Альфред, после чего грозно добавил: – Или он не служил в армии? Вопрос должен звучать четко и по существу. Ответ должен быть максимально коротким и точным.

– Вы, конечно, извините, но тут не армия!.. – возразил возбужденно директор.

Весь дальнейший разговор между отцом и директором Руиз усиленно пытался не рассмеяться. Уж кто-кто, а он своего отца уже изучил досконально. Все, что касалось буквы закона и устава, было для него свято и неприкосновенно. Так что шансов у директора не было изначально. Только в определенный момент Руиз, сидевший уже на стуле и беззаботно болтавший ногами, неожиданно понял, что его собираются перевести в другую школу. А когда в кабинет вошел подтянутый изон в форме унтер-коммандера, осознал, что в этот раз он явно перегнул палку.

– Заместитель командира пятой военной школы для кадетов, Лекар Ругон, – представился вошедший военный, осмотревшись вокруг. – Где тут у вас кандидат в нашу школу?

– Вот он, прямо перед вами, – устало махнув рукой в сторону Руиза, ответил директор.

– Я еще пока не дал своего разрешения, – задумчиво произнес Альфред.