Второй взгляд

— Похоже, у этого типа проблемы, — пробормотала зеленоволосая девушка, щелкнув о передние зубы продетым в язык кольцом.

— И очень серьезные, — кивнул Росс, вышел на крыльцо и затянулся сигаретой.

Солнце светило так ярко, что он невольно прищурился. За насосами бензоколонки, сохранившимися с пятидесятых годов, и старинной вывеской «Мокси» виднелись утопающие в зелени городские окраины, с их непременной белой церковью. Вдали угадывались очертания холма, где находился карьер; в той стороне простиралась долина, в которой вольно раскинулось озеро Шамплейн. Казалось, этот мир мало изменился с тех времен, когда в нем жила Лия.

Нужно купить несколько зеркал и рыболовную леску, решил Росс. Еще понадобятся батарейки, микрофоны и ноутбук Шелби. Если Кёртис хочет изгнать призрака из города, дадим ему такую возможность.

Но только призрак не будет призраком Лии.



На момент убийства Сесилии Пайк офицеру Дьюли Вигсу было двадцать лет от роду и он прослужил в полицейском управлении Комтусука восемь дней. Сейчас у него была ранняя стадия болезни Альцгеймера, и он жил на северо-востоке штата, в Нортист-Кингдом, со своей дочерью Джеральдиной.

— Иногда он кое-что соображает, — сообщила она Илаю, распахивая стеклянные двери в патио, где в кресле-каталке сидел Дьюли. — Но бывают дни, когда он не помнит, что делать с ложкой.

По мнению Илая, эта женщина походила на чайный пакетик, который использовали несколько раз, до тех пор пока он окончательно не утратил вкус чая.

— Спасибо, что позволили поговорить с вашим отцом, — кивнул он.

— Можете говорить с ним сколько угодно, — пожала плечами Джеральдина. — Но в голове у него полный сумбур. Покажи ему крупицу соли, скажет, что она размером с Лотову жену.

Илай снова кивнул и вслед за ней подошел к креслу.

— Папа! — окликнула она так громко, словно старик был еще и глух. — Папа, этот человек хочет с тобой поговорить. Его зовут Илай Рочерт. Он детектив, приехал из Комтусука. Ты помнишь, что раньше жил в Комтусуке?

— Ты же знаешь, я раньше жил в Комтусуке, — произнес Дьюли и протянул Илаю руку. Он улыбнулся, и улыбка расколола его лицо, как трещина.

— Добрый день, Дьюли, — поздоровался Илай. Он специально надел полицейскую форму, так как надеялся, что она поможет оживить память старика. — Я бы хотел задать вам несколько вопросов.

— Миранда, почему бы тебе не оставить нас вдвоем? — повернулся Дьюли к дочери. — У нас мужской разговор.

— Меня зовут Джеральдина, папа, — со вздохом напомнила она и скрылась в доме.

Илай опустился на стул.

— Полагаю, вы прекрасно помните все дела об убийстве, которые вам доводилось расследовать в Комтусуке, — сказал он.

— Убийства? Еще бы не помнить. Я расследовал множество убийств. Хотя… не то чтобы это были убийства… Ограбления, вот чем я занимался. В сороковых годах была целая серия ограблений. Потом выяснилось, что это орудовали двое ребятишек — вообразили себя, понимаешь ли, Бонни и Клайдом…

— Но ведь случались и настоящие убийства…

— Только одно, — изрек Дьюли. — Зато уж такое, что вовек не забудешь. Убитую звали Сисси Пайк. Я ее хорошо знал, мы учились в одной школе. Она была на пару лет моложе. Очень хорошенькая и к тому же умница. Умом пошла в отца. Он был астронавтом, представьте себе.

— Мне кажется, Дьюли, он был профессором.

— Именно это я и сказал! — раздраженно сдвинул брови старик. — Вы, вообще, слушаете?

— Да-да, конечно. Простите. Итак, мы говорили об убийстве Сисси Пайк.

— Муж ее, Пайк, тоже был профессором. Преподавал в университете. Чертовски самодовольный тип, если вы хотите знать мое мнение. Перед всеми задирал нос. Но с Сисси обращался как с королевой. В тот день… Пайк сам позвонил в полицию и сказал, что его жена убита. Когда мы приехали по вызову, он плакал, как ребенок. Я никогда больше не видел, чтобы взрослый мужик так рыдал. — Дьюли покачал головой. — А потом взял и застрелился прямо на наших глазах…

— Дьюли, Спенсер Пайк никогда не совершал самоубийства, — мягко поправил Илай. — Кстати, он жив до сих пор.

— Правда? Значит, самоубийство совершил кто-то другой. Да, конечно, тот парень, что пытался захватить на почте заложников. Это было в конце пятидесятых… — Дьюли потер лоб. — Иногда… иногда все эти дела начинают путаться у меня в голове.

— Это понятно, — кивнул Илай.

Похоже, он приехал зря. От разговора со стариком толку не будет.

— Судмедэксперт хотел произвести вскрытие ребенка.

Илай мгновенно насторожился:

— Вот как?

— Да. Но детектив Оливетт — в ту пору он был лейтенантом — не позволил ему раскапывать могилу. Сказал, не стоит лишний раз травмировать такого человека, как Спенсер Пайк.

— Значит, к тому времени, как вы приехали, ребенка уже успели похоронить?

— Угу. В лесочке рядом с домом. Свежий холмик, и на нем цветочки. Пайк сообщил, что младенец родился мертвым. Сказал, что он похоронил его сразу: не хотел, чтобы мертвого ребенка видела жена.

— А мне Пайк сказал, что похоронил жену и ребенка в один день.


— Нет, это он малость напутал. Я-то все помню точно. Я лично присутствовал на похоронах Сисси Пайк. Народу было немного — мы с Оливеттом, ее отец и Пайк. Как раз столько, сколько нужно, чтобы нести гроб. В городе потом здорово возмущались тем, что он похоронил ее по-тихому, без священника и добрых прихожанок. Уж конечно, узнав, что он остался без своей девочки, эти дамочки натащили бы на поминки всяких там запеканок в кастрюльках. Но ему все это было не нужно. Мы похоронили Сисси рядом с ее ребенком.

— А он не объяснил вам, почему вызвал полицию так поздно? — спросил Илай.

— Это было понятно и без объяснений. От бедняги за милю разило перегаром. Видно, прошлой ночью он здорово накачался. Ну, его можно понять. — Дьюли бросил взгляд в сторону дома. — У меня три дочери. Не представляю, что бы я сделал, если бы одна из них родилась мертвой! Естественно, Пайк пытался залить свое горе. Так напился, что вырубился полностью… Не слышал, как преступник пробрался в дом, устроил там погром и вытащил его жену наружу. Проснулся Пайк поздно, в полицию позвонил чуть ли не перед ланчем. Мне повезло, что в желудке у меня было пусто. Иначе бы вывернуло при виде Сисси.

Если верить Уэсли, тело Сесилии было вынуто из петли ранним утром, а вовсе не перед ланчем, припомнил Илай. Мысль эта перекатывалась у него в голове, как шарик.

— Расскажите об индейце по имени Серый Волк, — попросил он.

— Хитрый сукин сын, вот кто он такой. Он был из племени джипси — сейчас их величают коренными американцами. Все они большие мастера по части воровства и лжи. Этот Серый Волк только что вышел из тюрьмы, где мотал срок за убийство. По словам Пайка, он уже несколько недель приставал к Сисси. На месте преступления мы нашли его личные вещи, а в его алиби обнаружилась здоровенная дыра. Так что слепому было видно, кто тут главный подозреваемый. А его внезапное исчезновение было равносильно признанию.

Илай почесал голову:

— М-да. Любопытно, как ему удалось скрыться?

Лицо старика медленно залила краска.

— Признаюсь честно… это была моя ошибка. Я тогда проработал в полиции всего неделю и был еще желторотым сопляком. Воображал: арестую его, заставлю во всем признаться и стану настоящим героем. Отправился за ним посреди ночи, чувствуя себя лейтенантом Колумбом…

— То есть Коломбо?

— Ну да. Серого Волка я нашел в баре и потащил в участок на допрос. Оливетт потом надрал мне задницу. Сказал, у нас пока мало доказательств для ареста, из-за этого допроса индеец только насторожился. Конечно, мы его хорошенько отделали, но он ни в чем не признался. Пришлось его выпустить. Оливетт приказал мне ходить за ним хвостом, следить за каждым его шагом… — Дьюли окинул взглядом патио. — Но этот шельмец обвел меня вокруг пальца. Только что был здесь — и вдруг словно в воздухе растворился. — Старик облизал пересохшие губы и прошептал, подавшись вперед: — Если хотите знать, у меня есть своя версия того, куда он мог исчезнуть.

— И какая же? — наклонился к нему Илай.

— Я думаю… — Дьюли приложил свою усеянную пигментными пятнами руку к уху Илая. — Я думаю, наверняка нашелся меткий стрелок, который помог ему оставить этот мир. Вы поняли, о ком я говорю?

— Понял, не дурак, — вздохнул Илай.



Проснувшись, Итан первым делом приподнял штору. Было еще светло. Опустив штору, он закрыл глаза и попытался сосредоточиться. Дядя Росс объяснял ему, что таким образом можно включить шестое чувство и, не выходя из комнаты, понять, что происходит в доме.

Мама сейчас на работе, в своей библиотеке. Это хорошо, потому что в последнее время она реально его запилила. Похоже, ее раздражает все, что делает Итан. Он бросает в корзину для грязного белья вывернутую наизнанку одежду, он слишком долго сидит в Интернете… и пошло-поехало. Итан того и гляди получит от всех этих придирок настоящий комплекс неполноценности. Правда, с дядей Россом она обращается точно так же, и даже хуже. Кроме того, крепко досталось и телемаркетеру, имевшему несчастье пополнить свой список телефонным номером Уэйкманов, и соседскому мальчишке, нечаянно попавшему бейсбольным мячом в окно их гаража.

— Что с тобой происходит, Шелби? — рискнул спросить дядя Росс вчера вечером.

Они сидели за ужином. Точнее, за завтраком, ведь все только что встали. Мама так старательно игнорировала этот вопрос, что обожгла руку о горячую плиту и расплакалась.

— Видишь, до чего ты меня довел? — повторяла она сквозь слезы.

В общем, мама постоянно была на взводе.

Итан вскочил с кровати и потянулся. Оделся, подобрав с пола вчерашние вещи (они валялись, вывернутые наизнанку, — вот теперь пришлось помаяться), бесшумно выскользнул в коридор и подкрался к комнате дяди Росса. Дверь была заперта. Он стал закрывать ее на ключ, с тех пор как утащил к себе в комнату мамин ноут. Наверное, в одиночестве пытается взломать файлы Пентагона или что-нибудь в этом роде. А ведь предполагается, что он должен присматривать за племянником. Впрочем, в этот час Итану положено спать.

Спустившись вниз, Итан надел куртку, бейсболку и намазал солнцезащитным кремом лицо и руки. Старые привычки, как известно, живучи. Из дома он вышел через заднюю дверь, зная, что она не скрипит.

Солнце немедленно обожгло ему шею. Скоро уже вечер — спрашивается, почему оно так шпарит? Обогнув дом, Итан схватил стоящий у крыльца скейтборд и зажал его под мышкой. Пробежал по подъездной дорожке и, оказавшись на тротуаре, вскочил на свою доску. Зачем идти пешком, когда можно ехать? Какой-то мальчишка на велосипеде поравнялся с ним, крикнув: «Привет!» — словно Итан был совершенно нормальным.

— Привет! — ответил он, радуясь возможности завязать разговор.

— Классная доска, — сказал велосипедист. Его бейсболка была надета козырьком назад.

— Спасибо.

— С какой стати ты закутался, как зимой?

— А с какой стати ты напялил кепку задом наперед? — пожал плечами Итан.

Мальчишку ответ вполне удовлетворил.

— Я еду в скейт-парк, — сообщил он, притормозив. — Хочешь со мной?

Итан попытался придать лицу непроницаемое выражение, но это оказалось невозможным. Теперь он понимал: в этом мире человек не существует, пока никто не замечает его существования.

— Почему бы не поехать? — произнес он, не слишком успешно изображая равнодушие, и тут же расплылся в улыбке. — Никаких более интересных дел у меня сейчас нет.



Что произошло бы, если бы она его поцеловала?

Вот уже три дня Шелби задавала себе этот вопрос беспрестанно. Он сидел у нее в мозгу, как заноза. Кадр за кадром она прокручивала в голове, как они с Илаем оказались в опасной близости друг от друга; припоминала запах его кожи и крохотный шрам под его правым ухом. Лежа в постели, она представляла себе, как он мог отреагировать на ее поцелуй. Возможно, решил бы, что она сбрендила, и наградил ее недоуменным взглядом… но может быть, и нет…

Фрэнки Мартин. Впрочем, женщина, обладающая столь сногсшибательной внешностью, может позволить себе носить мужское имя.