За нами Земля!

Он нарушил. Неминуемая расплата настигла мгновенно. Четырехсоткилограммовая бомба, рухнувшая с высоты в стык крыла с фюзеляжем, в одну секунду испарила машину, оставив на месте YB-24 облако расплавленного металла.

— Покойся с миром, — тихо проговорил штурман.

Бомбардировка возымела эффект. Взрывчатка вскрыла инопланетный крейсер, как консервную банку. Из многочисленных пробоин в верхней палубе повалил густой черный дым, подсвеченный сполохами пламени. Однако дредноут не сдавался. Он продолжал извергать орды дронов, злобно, раз за разом, атакующих отчаянно смелых землян.

Какой же жаждой убийства нужно обладать, чтобы преодолеть 6 световых лет, неся в своей утробе тысячи разрушительных механизмов? И каким упорством нужно обладать, чтобы не повернуть сейчас, когда звездолет получил сокрушительные повреждения бомбами погибельного гнева защитников Земли?

Дроны обрушились на людей в стремительной, яростной, самоубийственной атаке. Впрочем они лишь роботы. Безвольные машины, не ведающие жалости или страха, молчаливо исполняющие пожелания своих злобных господ. Холодный механизм абсолютно не заботит — выживет он или нет. У него одна цель: выполнить поставленную задачу. Боевую задачу. Или умереть, пытаясь. И это роднило дронов и смелых пилотов.

Бомбардировщик Купера содрогнулся от нового удара. Теперь — в хвостовую часть. Заверещала сирена, замигали гирлянды лампочек на приборной панели. Воздух с хлопком покинул кабину Мстителя через пробоину, впустив в ENOLA GAY ледяной звездный ветер. К счастью, по регламенту весь экипаж находился в скафандрах. Устав был писан не дураками, но кровью дураков.

— Попадание! — крикнул бортинженер.

— Без тебя знаю, — процедил сквозь зубы Бред. — Крис, ты как? Крис? Сержант Браун, ответь!

Хвостовой стрелок молчал. Стало быть, он уже обрел вечный покой по ту сторону незримой грани, отделяющий мир живых от мира мертвых.

Пилот с трудом держал машину в строю. Справа, слева, спереди — со всех сторон на пришельцев сыпались бомбы, кружа смертельный танец в огненном вихре. Одно неловкое движение, малейшая неосторожность — и от YB-24 останется только облако пара.

Со всех сторон взрывались другие SuperAvanger эскадрильи, рассекая мрак пространства пламенеющими осколками титана фюзеляжей и крыльев. Дроны более не тратили время на истребители, сосредоточившись на бомбардировщиках — главной угрозе для агрессивных планов захватчиков.

— Командир, боезапас на исходе! — услышал капитан голос О'Хара в шлемофоне.

— У меня тоже, сэр, — подтвердил Рейн.

— Этих мразей, как грязи, — добавил Престон, посмотрев на экран радара.

— Над нами чисто, командир, — доложил Билли. — Можем уйти вверх.

— Выходим из боя, командир, выходим! — завопил Джим. — Иначе нас порешат!

Бред перевел взгляд на индикатор. Стрелка загрузки бомбового отсека неумолимо ползла влево. Осталось десять бомб. Пять. Все.

Все! Боевая задача выполнена! Больше они ничем не могут помочь.

Теперь можно с чистой совестью спасать собственные задницы.

Купер рванул штурвал на себя, задирая нос машины, перед глазами проплыли искореженные останки менее удачливого собрата, до конца исполнившего свой священный долг…

И не успел. YB-24 SuperAvanger вздрогнул в третий раз. Гораздо сильнее. Пучок плазмы угодил точнехонько в правый двигатель. Крыло полыхнуло огнем, замигал датчик противопожарной системы, надрывно запищала сигнализация.

Ремень пилота лопнул, не выдержав нагрузки и космонавт приложился головой о плексиглас фонаря. Приложился так крепко, что искры из глаз посыпались. Не уберег даже шлем скафандра. И все. Командир погрузился во тьму. Непроглядную тьму, манящую своим умиротворенным спокойствием.

Бреду снилась Земля. Родной Техас. Мать, собирающая портфель пацаненка в первый школьный день. И отец — капитан исследовательского космолета. Купер-старший готовился в очередную экспедицию к Плутону, старт был назначен в тот же день, 1-е сентября. А потому был облачен в белый парадный китель с четырьмя золотистыми галунами на рукаве и хорошо узнаваемым сине-зеленым изображением Земли над ними, повернутой к зрителю Североамериканским континентом.

— Сынок, помни, — напутствовал отец. — Всегда стой до конца. Как бы тебе не было больно — поднимайся и бей. Поднимайся и бей. Дашь слабину — все, сожрут. Покажешь зубы — если и не победишь, то в следующий раз, как минимум — призадумаются. Так и только так мы веками защищали три главные ценности человечества: свободу, демократию и независимость.

Старший так и не вернулся из того похода. Ядерные двигатели космических кораблей, технологией которых поделились белибердянцы, были далеки от совершенства. Что-то там случилось, силовая установка взорвалась, а от космолета не осталось и пыли. В могилу опускали пустой гроб.

Были и красивые слова командования, и тройной залп в воздух, и свернутый треугольником звездно-полосатый флаг, врученный безутешной вдове. Но ничто не заменит отца. Отца, советом которого школьник пренебрег в первый же день. Когда футболист-старшеклассник Том Уокер потребовал карманные деньги, недвусмысленно погрозив кулаком, парень, струхнув, отдал все до последнего цента. Матери ничего не сказал — стыдно.

Так повторилось и на следующий день. И на послеследующий. Возможно, Бред так и раскошеливался до самого выпуска, если б не пришла весть о гибели отца. Что-то хрустнуло, что-то надломилось в Купере. Какого черта? Почему он, сын героя, должен отдавать кому-то заработанные нелегким трудом матери деньги каким-то утыркам? Разве для того мама горбатится 5 дней в неделю, работая брокером в высотке на Уолл-Стрит, чтобы он, Бред, ходил голодным?

Парень полез в драку. Отчаянную драку без надежды на победу. Он царапался, кусался, вкладывая в каждый удар всю злобу, всю ненависть, что копил по отношению к этому проклятому белобрысому Уокеру… многое ли мог противопоставить семилетка капитану футбольной команды округа? Конечно, Бред отхватил люлей. Домой мальчуган вернулся с расквашенным носом, фингалом под глазом и порванной форме.

Мать вызвали на разговор с директором школы, после которого она произнесла единственное:

— Ох, Бредли Найтон Купер…

Мама всегда называла сына полным именем, когда сердилась, но, так или иначе, была вынуждена признать его правоту. Мужчина должен уметь постоять за себя, защитить то, во что верит.

Однако хулиганы после этого случая обходили дикого первоклашку стороной. Ну его к черту. Мороки больше, чем прибыли. А маленький Купер еще полгода был вынужден посещать школьного психолога, проходя курс управления гневом.

— Капитан!

Купер очнулся от того, что кто-то тряс его за плечо.

— Очухался! Как хорошо-то! — обрадовался Тед.

Голова трещала так сильно, что не было сил даже удивиться тому, что экипаж ENOLA GAY, возможно не в полном составе, но был еще жив. На губах ощущался привкус крови. Нос щекотал затхлый воздух из баллонов скафандра.

Ухватившись за поручень, пилот занял свое кресло.


— Потери? — потребовал рапорт командир.

— Сержанты Рейн и Браун мертвы, — ответил Маккензи. — Остальные отделались легким испугом.

— Повреждения?

— Хвост раскурочен, мы потеряли хвостовую и верхнюю турели. Правый двигатель в щепки. В левом погнут ротор, но он еще фурычит. Пусть не до самой Земли, но до Марса точно дотянем.

— А пришельцы?

Лейтенант замолчал, отведя глаза. Отодвинув Джима, Бред посмотрел на радар. Среди метеоритов и обломков эскадрильи четко выделялась сигара дредноута по левому борту, чуть позади.

Отпихнув бортинженера, Купер вскочил с кресла и вскарабкался по лестнице туда, где некогда была верхняя турель. На счет турели Мак соврал. Вражеским огнем снесло только колпак, а сама установка выглядела невредимой.

Но не это главное. Главное — инопланетный крейсер, мерцающий двигателями на границе пояса астероидов. Белибердянцы успели потушить пожар, лишь из пары пробоин вырывались клубы дыма. Над поврежденными участками сновали дроны, восстанавливая корпус прямо на глазах. Тоже живы, твари! Курс звездолета не изменился — нос корабля все еще был устремлен к Земле.

— Связь? — спросил капитан, вернувшись в кабину.

— Связи нет, — развел руками Престон.

— Ну что, командир, домой? — с надежной осведомился Маккензи.

— Домой, — горестно усмехнулся Бред. — Куда это — домой? Будет ли он там — дом, когда мы вернемся? Или пустыня, выжженная пришельцами?

— И что ты предлагаешь? — удивился бортинженер. — Бежать? Куда?

— Нет, не бежать! — резко выкрикнул Купер, ударив кулаком по приборной доске, отчего стрелки приборов подпрыгнули. — Я предлагаю дать бой!

— Бой? — рассмеялся лейтенант. — Дать бой? Да у нас не осталось ни единой бомбочки! Даже самой маленькой! А если б и была… да мы целой эскадрильей бомбили эту штуку! А ей хоть бы хны! Чем сражаться-то?

— У нас есть наш верный SuperAvanger, — возразил капитан. — Разгонимся, насколько сможем, и протараним его двигатели к чертовой матери!

— Самоубийство, — хмыкнул Престон.

— Самоубийство… но может сработать, — задумчиво произнес Мак. — Если от взрыва YB-24 запустится цепная реакция, перегреет ядерный реактор и он шандарахнет ко всем чертям… правда, мы не узнаем — получилось, или нет…

— Да, — кивнул пилот. — Это подвиг, о котором никто не узнает. Мы останемся безвестными героями в числе многих, павших сегодня. И неизвестно, получится или нет. Мы все давали присягу, но я не в праве просить вас пожертвовать собой. Предлагаю голосовать. И я пойду на таран только лишь если решение будет единогласным. Но я хочу напомнить всем и каждому, что отступать некуда. За нами Земля. Там — наш дом, наши родные и близкие. Дети, жены, сестры, матери. Наш удар — это слабая надежда. Но если мы сбежим, поджав хвост, как трусливые псы — надежды вообще не будет никакой. Мы все равно погибнем, но тогда окажется, что все, к чему шло человечество тысячи лет — зазря. Не будет больше никакого человечества, не будет развиваться над Капитолием звездно-полосатый флаг. Будет только тирания белибердянцев. Что скажете, друзья? Мы войдем в историю безвестными героями, или легендарными трусами?

Командир замолчал, возбужденно дыша. Столь длинных и зажигательных речей он не произносил никогда ранее. Не было повода. Не будет и в будущем. В глазах Купера сверкал огонь, а на устах застыла мечтательная улыбка.

— А вы точно уверены, что это — вторжение? — раздался в наушниках голос Шона. — Мы же не знаем, почему замолчали внешние колонии! Они точно уничтожены? Не может быть какой-то ошибки?

— Аналитики Пентагона совершенно точно сказали: это вторжение, — отрезал Бред. — А Пентагон не может ошибаться. Я жду ответа, герои. Каким будет будущее человечества? Свободным и независимым, или темными веками диктатуры пришельцев, попирающих идеалы демократии?

— Но это всего один корабль! — возразил бортстрелок. — Многое ли мы изменим? За ним придут другие. Возможно — сотни. А, может быть — тысячи!

— Придут, — согласился капитан. — Но когда? Мы дадим Земле бесценное время. Время, чтобы собрать силы, приготовиться. Даже одна лишняя секунда жизни Земли — уже великая ценность. А мы подарим человечеству годы! Десятилетия! Или ты струсил, сержант?

— Никак нет, сэр, — неуверенно произнес О'Хара.

— Тогда — голосуем!

— К черту все, — махнул рукой Джим. — Давай поджарим их инопланетные задницы. Я за.

— Я клятву давал под присягой — защищать свободу и независимость Земли, — пожал плечами Маккензи. — До последней капли крови. Стало быть, я готов залить своей кровью захватчиков. Чтобы они захлебнулись ею, проклятые ублюдки.

— Шон?

— Я с вами, сэр, — прозвучал в шлемофонах голос сержанта.

— Решено, — кивнул Бред Купер. — Sic semper tyrannis!

Тед занял место погибшего Билли Рейна в верхней турели. Его голова торчала из разбитого фонаря как булавочное ушко. Зарядов осталось негусто — процентов десять, не больше. Но и жить им осталось недолго. Минут пятнадцать, не дольше. Мак взялся за рукоять управления огнем, положив указательный палец на спусковую скобу, поверх гашетки и развернул стволы по курсу.

Бред аккуратно, действуя одними элеронами, выровнял бомбардировщик, нацелив скошенный нос боевой машины с улыбкой акульего оскала на дредноут пришельцев. Пускать единственный оставшийся двигатель, не выровняв машину по курсу, он опасался, дабы не выдать свое присутствие раньше времени.

Только теперь он нажал кнопку стартера. Турбина, повернувшись пару раз, чихнула и замолкла.

— Нет, не сейчас, пожалуйста…

Капитан ткнул в кнопку второй раз. Приводной вал проработал несколько дольше, но снова без желаемого результата.

— Давай, радость моя, заводись, — прошептал пилот.

Купер ласково погладил приборную панель и нежно утопил кнопку. Турбина медленно, неохотно, со скрипом крутанулась несколько раз, закашлялась выхлопом, выплюнув титановую стружку, и, наконец, схватилась. Двигатель работал неровно, с перебоями, лампы сигнализировали о многочисленных неисправностях, но продержаться должен. Иного выхода нет. Инопланетяне почти закончили ремонт своего крейсера. Вот-вот белибердянский корабль даст полный ход — тогда YB-24 SuperAvanger его в жизни не догонит.