Золотая клетка

– Просто невероятно, – проговорила Крис и сложила газету. – Ты ожидала, что они столько напишут?

– Нет. Но самое главное, что за это ухватились обе вечерние газеты и «ДН». Плюс новостные сайты, Фейсбук и прочие соцсети.

– Ты, наверное, вне себя от счастья?

– Пока еще рано радоваться.

– Ты скучнее, чем я, – а я как-никак умирающий лебедь… Но это дело надо как-то отметить. Как думаешь, скоро мне подкатят капельницу с кавой?

– Не надо, Крис. Мы отпразднуем потом, когда все останется позади. Когда ты поправишься.

Она заставила себя улыбнуться.

– Как жизнь после обручения?

– Потрясающе. Насколько это возможно, когда тебя рвет по три раза за час. Юхан каждый день подает мне завтрак в постель.

– Но ты не ешь?

– Не ем, но он об этом не догадывается. А у меня язык не поворачивается сказать ему, что если б я съела, то через полчаса меня вытошнило бы его завтраком.

– Когда свадьба?

– В этом-то и проблема. Юхан хочет, чтобы она состоялась в течение года и все такое. Прямо не знаю, что случилось с современной молодежью, откуда у нее такие консервативные замашки… Боюсь, у меня не хватит на это сил.

Фэй не стала уточнять, что Юхан всего лишь на пять лет моложе Крис и потому вряд ли подходит под определение «молодежь». Вместо этого она посмотрела на подругу серьезным взглядом и сказала:

– Ты должна объяснить ему, что пока не можешь.

Слова прозвучали куда более строго, чем она предполагала. Ей не хотелось, чтобы Юхан давил на подругу. Крис должна созреть. У нее впереди масса времени.

– Проблема в том, что иначе это дело вообще не состоится. У меня есть неприглашенные гости в виде опухолей, которые тоже пожелают присутствовать.

– Лечение поможет. Должно помочь.

– Посмотрим, – проговорила Крис и отвернулась к стене.

Вскоре она заснула. Фэй накрыла ее пледом и похлопала по коленке, затем тихонько выскользнула из квартиры, заперев дверь своим ключом. Спускаясь по лестнице, почувствовала, что совсем упала духом. У Крис всегда был наготове смех – но сейчас она, похоже, настроилась умирать.

В экономических новостях по телевидению показывали в виде графика, насколько за день упали в цене акции «Компэр». Фото, снятые у входа в головной офис компании на Блазиехольмене, перемежались сценами у ворот виллы Яка на Лидингё. Но никому из журналистов не удалось разыскать его самого.

– Где же он прячется? – пробормотала Керстин, сидящая на диване рядом с Фэй и не сводившая взгляда с экрана телевизора.

– Наверняка совещается с PR-консультантами, которые хмурят брови и рассказывают ему, что именно он должен отвечать журналистам.

– И это поможет?

– Скорее всего, нет. Но консультанты смогут выкатить ему огромные счета за свои бесполезные советы. – Она повернулась к Керстин. – Ты ведь была сегодня у Рагнара? Как там дела?

Та покачала головой.

– Ты же знаешь – я не люблю об этом говорить.

Кивнув, Фэй решила на этот раз пойти ей навстречу.

Як продолжал скрываться, и с каждым часом фрустрация журналистов лишь нарастала. Когда в гостиную вошла Жюльенна, Фэй тактично переключилась на другой канал. Она собиралась пойти укладывать дочь, но Керстин предложила взять эту задачу на себя. Между Фэй и Керстин существовала некая эмоциональная связь, а Жюльенна была их общим сокровищем. Сейчас Керстин уходила в свою квартиру только на ночь, и Фэй это более чем устраивало.

Из комнаты дочери донесся смех, и Фэй улыбнулась. В ее жизни есть Жюльенна и Керстин – разве этого не достаточно? Обязательно ли ей уничтожать Яка? Жюльенна всегда обожествляла отца, а ребенку нужны оба родителя. Даже несмотря на то, что у Яка не всегда находилось время для дочери, даже притом, что Жюльенна иногда плакала, собираясь к папе. Фэй знала, что это естественно для детей, переживших развод родителей, – вечная боязнь расставания.

Насколько Як любит Жюльенну – этого она, строго говоря, не знала. Он всегда обращался с ней как с принцессой, но порой казалось, что дочь для него – всего лишь красивый аксессуар, который ему приятно показывать знакомым. Отцовская любовь – непростая штука, уж это Фэй было известно лучше, чем кому бы то ни было другому.

Временами она позволяла себя краткие моменты сомнений, но в целом знала, что альтернативы нет. Як подавлял ее, унижал, обманывал. Отказался от семьи, ради которой сама она пожертвовала всем. Всю жизнь ее судьба находилась в руках мужчин. Она не позволит Яку уйти от возмездия.

Фэй решила не досматривать новости и пошла в кухню, чтобы налить себе бокал вина. Вернувшись в гостиную и потянувшись за планшетом, она обнаружила в телефоне сообщение от Яка.

«Мне нужно с тобой поговорить», – писал он.

«Где?» – ответила она.

Прошла минута, прежде чем в телефоне снова звякнуло.

«Там, где мы с тобой познакомились».






* * *


Дождь лил, как из ведра, когда Фэй, выскочив из такси, вбежала в двери бара. За столиком сидели трое парней лет двадцати с небольшим, каждый с большим бокалом пива. Як сидел в дальнем углу зала – на том самом месте, где они с Крис сидели шестнадцать лет назад.

Як уныло повесил голову. Перед ним стоял наполовину пустой бокал с пивом.

Бармен кивнул ей.

– Пожалуйста, два пива. – Она предполагала, что бокал Яка скоро опустеет.

Бармен протянул ей два бокала, она взяла их и направилась к бывшему. Тот поднял глаза, а она придвинула к нему один бокал.

– Привет, – сказал Як и горько улыбнулся.

Он весь как-то съежился, казался беззащитным. Темные волосы были зачесаны назад, мокрая прядь упала на щеку. Лицо у него было бледное и осунувшееся, в глазах – красные прожилки. Никогда еще она не видела, чтобы он настолько упал духом. Фэй подавила внезапный импульс кинуться ему на шею, утешить, пообещать, что все образуется…

– Как ты?

Он медленно покачал головой.

– Это самое ужасное, что мне довелось пережить.

Последняя тень сочувствия улетучилась, когда Фэй поняла, как он жалеет себя. Ему просто нужна жилетка, чтобы поплакать. У него не возникло ни единой мысли о том, каково было ей, когда она лишилась всего. Стать парией, изгоем, в которого все тычут пальцем. Ей пришлось пройти через все то, что он переживает теперь, – и еще через многое другое. И он не испытывал к ней ни малейшего сочувствия. Тогда с какой стати она будет сопереживать ему?

Но чтобы получить желаемое, ей надо было дать ему то, чего ему хочется.

– Что ты намерен делать? – мягко проговорила Фэй.

– Не знаю, – тихо ответил Як.

Она тщательно продумывала каждое слово. Только б он не ушел с поста – это перечеркнет все ее усилия. Тогда он станет просто очередным финансистом, который оказался слишком жадным. Таких полно на свете. Як должен покинуть сцену при более эффектных обстоятельствах.

Она должна убедить его остаться. С высоты больнее падать. И казалось, одно ее присутствие пробуждало в нем боевой дух. Он взглянул на нее с новой искоркой в глазах. На заднем плане звучала мелодия «Coming Around Again» в исполнении Карли Саймон. Эту песню Фэй всегда любила, особенно строчки:

«So don’t mind if I fall apart, there’s more room in a broken heart»[21]. Хотя ее собственное сердце, похоже, уменьшилось – словно усохло с тех пор, как Як разбил его.

– Все это произошло более десяти лет назад, – проговорил он. – Как это вообще может стать новостью? В те времена я был молод и голоден. Просто делать то, что нужно для достижения успеха, – в этом суть бизнеса. Всех интересует лишь результат. Никто никогда не спрашивает, как ты его добился. Что с ними со всеми? Должно быть, зависть. Народ ненавидит тех, кто достиг успеха. Люди не любят таких, как мы с тобой, Фэй. Потому что мы умнее их.

Фэй не ответила. Внезапно снова появилось слово «мы». После стольких лет, когда он внушал ей, что она – дура, теперь вдруг заговорил о ее уме… Волна гнева накрыла ее, она крепко сжала пальцами бокал. Як же продолжал свою тираду. Голос звучал жалобно, на шее выступили красные пятна, каких она у него никогда раньше не замечала.

– В этой проклятой стране невозможно разбогатеть, если не проявить напор. Методы у нас были, не спорю, суровые, но не противозаконные! Даже пенсионеры в состоянии самостоятельно распорядиться своими деньгами – мы ведь говорим о взрослых людях! Они сами несут ответственность за свои поступки. В этой гребаной стране всегда виноват кто-то другой, кто-то должен убрать за всеми дерьмо, из кого-то надо сделать мальчика для битья. И тут все как с цепи сорвались, хотя единственное, что мы сделали, – это создали успешное предприятие, дали работу огромному количеству людей и повысили ВНП Швеции… – Он потряс головой. – Единственная ошибка, которую я допустил, – что заработал несколько лишних крон, и, конечно, это всем глаз колет. Коммунисты проклятые… Черта с два я дам им разрушить то, что я построил.

Он допил пиво, которое купила ему Фэй, и сделал знак бармену, что хочет еще. Фэй рассматривала его, словно видела впервые в жизни. Як вел себя как капризный ребенок, у которого отняли любимую игрушку. Если с таким настроем он выйдет в СМИ, то дни его сочтены.

Она должна его успокоить. Он будет поджариваться постепенно и не должен сгореть слишком быстро, как бенгальский огонь.

– Як, – мягко заговорила Фэй, положив руку ему на локоть. – Я согласна с тобой во всем, что ты говоришь. Но сейчас тебе следует держаться помягче. Сказать, что ты был молод, что теперь ты изменился. Может быть, поехать в какой-нибудь из ваших домов престарелых и поработать денек волонтером… Пригласить СМИ… Снова завоевать доверие публики…

Она буквально увидела перед собой, как Як навещает дом престарелых. Журналисты, ясное дело, тут же его раскусят, и от этого станет еще хуже. Его просто изничтожат.

Но все будет происходить чуть медленнее.

– Может быть… – Вид у Яка был задумчивый. Красные пятна на шее стали исчезать.

– По крайней мере, стоит подумать об этом. Что говорит правление? И Хенрик?

– Само собой, они встревожены. Но я убедил их, что все это пройдет и забудется. О моей отставке речи нет – никто не справится с этой ролью лучше меня.

Як потянулся – глубоко убежденный в своем совершенстве и превосходстве. Фэй сдержала острое желание медленно вонзить каблуки своих туфель от «Джимми Чу» в его ноги в ботинках от «Гуччи». К тому же дико некрасивых ботинках. Пока одежду ему выбирала она, он одевался с большим вкусом. Ильва же, казалось, хотела, чтобы Як походил на русского нефтяного магната. С каждым годом, проведенным с Ильвой, он все больше кичился роскошью, украшая себя дорогими брендами.

– Ясное дело, – нежно проворковала Фэй. – Как чудесно, что они это понимают…

Он взглянул ей в глаза.

– Я… я так рад, что ты нашла время со мной встретиться. Я знаю, со мной временами бывало нелегко. А вся эта история с Ильвой… Такое просто случается само собой, тут ничего не поделаешь…

Як захмелел и с трудом фокусировал на ней взгляд.

– Она не понимает меня так, как ты. Никто меня так не понимает. И не понимал никогда. Не знаю, о чем я думал…