Звездный волк

– А какое дело-то, если не секрет? – Мужчина улыбнулся и остановился на пороге.

– Статью пишем о бывших военных лётчиках: афганцах, испытателях и просто фронтовиках. Любых. Как им живётся, как власть о них заботится.

– О боже! – Мужчина театрально схватился за голову. – Только никому не говорите, что я вам дал информацию! Мне сразу выговор влепят! У нас ой как не любят выносить сор из избы, а об инвалидах, если честно, хреново заботятся! Вместо яхт за десятки миллионов долларов им бы квартиры получше сделали да пенсии побольше! Совесть потеряли! Только я вам ничего не говорил! Сразу скажу, на меня не ссылаться!

– Да разве мы можем вас подвести?! Мы же по знакомству, Николай – Лерин брат!

– Николай дельный мужик… Он раз меня сильно выручил, я ему должен. Мог меня закрыть, а он прикрыл. И если вы от него, как я могу отказать? Тем более его сестре. Тогда дождитесь меня в машине, я сейчас!

Он и правда появился скоро, минут через пять, по-военному. На нём была форма майора, и в ней он выглядел уже не таким смешным и кругленьким, как в фуфайке и дедушкиных войлочных ботинках «прощай молодость».

По дороге они ни о чём не говорили, больше разговаривали водитель и Виктор, обсуждая достоинства машины, недостатки дорог и последний визит президента в кавказскую республику: «Пора им прикрыть кран, а то сосут со всей страны!» Славу с Лерой это всё интересовало меньше чем «никак», потому они мирно дремали на заднем сиденье. Не доезжая до военкомата, остановились у супермаркета. Слава сходил купил дорогущий коньяк за две с половиной тысячи рублей, палку копчёной колбасы, банку красной икры и буханку хлеба. Пусть и у военного будет счастливое воскресенье. У них с Лерой оно пока что было вполне счастливым.

У военкомата пара осталась в машине. Слава объяснил, что ему нужно, и через полчаса ожидания майор вышел довольный, пахнущий коньяком и колбасой, неся в руке свёрнутый в трубочку список фамилий и адресов тех, кто им был нужен, с указанием места службы, выслуги, болезней и ран. Слава предложил майору подвезти его домой, но тот отказался, сославшись на неотложные дела в отделении. Эти дела, видимо, стыли в рюмке, потому тот скоро попрощался и скрылся в здании с красной вывеской, исчезнув, как призрак Белой дамы.

Слава вчитался в список, и первое, что ему бросилось в глаза:

«Пилот первого класса… участие в боевых действиях… Афганистан… ампутация обеих ног и рук».

– Мать твою за ногу! Как же он так живёт-то? Лер, ты слышала про «самоварников»?

– Это те, кто чай из самоваров любит, что ли? – пожала плечами та.

– Извините, что вмешиваюсь, – сказал водитель, прислушивающийся к беседе пассажиров. – Брат в госпитале лежал, в Ташкенте, там навидался самоварников! Молодые ребята, ни рук, ни ног. Висели в кожаных мешках на стене. Даже покончить с собой не можешь! Я как вспомню – мороз по коже. Лучше бы наповал убили, чем так! Хуже всего, когда человек не может ничем управлять, даже своей смертью!

– Отвезите нас на улицу Некрасова, дом восемь. Знаете, где это?

– Смеётесь? Я таксист или так, покататься выехал? Это тут рядом, в центре, старый жилой фонд.

Через пять минут машина уже стояла у подъезда облезлого, битого ветрами, дождями и жизнью двухэтажного дома, вернее, даже не двухэтажного, а полутораэтажного – первый этаж был полуподвальным. Дом по стене был скреплён железной стяжкой, того и гляди развалится. Одно только слово – центр! Сносить его, видимо, охотников не находилось, в таких домах обычно жильцов как червей в банке. Если каждому покупать переселенческую квартиру – разоришься и строить тогда не на что будет. Вот и доживали тут жильцы в своих тараканьих квартирах, ожидая или сноса, или второго пришествия, когда вообще весь мир снесут.

Поднявшись на второй этаж, Слава остановился перед деревянной дверью с номером два и постучал, прислушиваясь к происходящему за тонкой фанерной пластиной. Там было тихо, потом дверь скрипнула и в проёме оказалась женщина лет шестидесяти.

– Вам кого, ребята? – Её глаза смотрели грустно, а на тронутом морщинами лице застыла маска вечной скорби и слёз.

– Мы бы хотели увидеть Федосеева Петра Васильевича.

– А вы кто вообще? – Она безучастно подняла глаза, переводя взгляд с одного лица на другое.

– Мы… из одной организации. Хотели бы поговорить с Петром Васильевичем.

– Вы из собеса? Нет? Проходите, он не спит, телевизор смотрит. Петенька, это к тебе! Говорят, из какой-то организации!

– Что там за организация? – раздался приятный тенор, и Слава с Лерой увидели немолодого человека с культяпками вместо рук и совсем без ног, сидящего на постели с подушками, подложенными под спину. В комнате пахло кислыми щами, а ещё чем-то неуловимым, то ли лекарствами, то ли ладаном.

– Вы проходите, ребята! Садитесь! – Он радушно кивнул на стулья возле дивана, и Слава с Лерой опустились на них, не зная, как начать разговор.

– Ну так что вас привело в мою обитель? Из какой вы организации? Ко мне редко сейчас ходят. Даже во ВТЭК приходится ездить самому. Представьте, эти идиоты каждый год смотрят, не выросли ли у меня руки и ноги! Я просто балдею от этих дураков! Ну так что вас привело? Говорите, а то сейчас сериал начнётся, мне нравится смотреть, там про охотников. Я любил когда-то на охоту ходить! Я же пилот боевого штурмовика, у меня глазомер как у компьютера: бац – и кабан лежит!

– Скажите, Пётр Васильевич, а мы не могли бы поговорить наедине, чтобы не беспокоить вашу супругу?

– Что так? У меня нет от неё секретов! Говорите как есть! – неприятно удивился инвалид.

– Хорошо, попробую. Только это государственная тайна и всё должно остаться между нами, Пётр Васильевич. Итак: есть секретная организация, которая занимается тем, что перемещает мозг человека в механизмы. То есть мозг человека становится центром некоего боевого механизма. Мы заключаем контракт, и тот, кого взяли на службу, через десять лет получает новое тело, молодое, здоровое, сильное. Мы представители этой организации и решаем, может ли человек участвовать в этой программе и хочет ли он в этом участвовать. Не скрою, существует опасность погибнуть на службе – обязательно участие в боевых действиях. Где и как – не разглашается. До поры до времени. Мы предлагаем участвовать в этой программе вам. Если вы отказываетесь, мы просто уходим и вы забываете о нашем существовании. У вас десять минут, чтобы принять решение, нам нужно посетить ещё много инвалидов. Время пошло.

Инвалид вытаращил глаза на пришельцев, не найдя что сказать, потом перевёл растерянный взгляд на жену и с дрожжью в голосе сказал:

– Валь, они всерьёз или издеваются? Лажа какая-то! Я не верю. Идите отсюда, ребята, нечего над инвалидами издеваться!

– Десять минут. Осталось девять. Новая жизнь, новое тело. Решайтесь!

– А на кого я жену оставлю, если это правда? Она как без меня жить будет? Нет, ребята… Не пойдёт.

– Напишете жене доверенность на получение пенсии. Будет за вас получать.

– А ВТЭК каждый год? Пенсию отнимут!

– У неё ведь есть какая-то пенсия? Тем более что вам будет выплачиваться заработная плата, не меньше той, когда вы работали пилотом штурмовика. С учётом того, что вы будете участвовать в боевых действиях.

– Вы кто, ребята? – Инвалид с испугом смотрел на мощного, плечистого парня и хрупкую белокожую и голубоглазую красотку.

– Пять минут осталось. Мы уйдём, а вы так и останетесь лежать тут, на диване, и смотреть эту хрень. – Слава понимал, что это жестоко, но как-то сдвинуть дело с места он никак не мог. – Три минуты.


– Ну хорошо, хорошо, я согласен! Если мою жену не оставят без помощи. Мне куда-то надо прибыть, какие-то документы нужны? Доверенность на жену есть, так что к нотариусу ехать не надо.

– Сейчас мы уедем, а вы пока уладьте свои дела, с женой попрощайтесь, увидите её только через десять лет. Или никогда.

– У меня в голове не укладывается! – Мужчина был расстроен и растерян. – Валь, может не надо мне это, а?

– Петь, а вдруг это твой единственный шанс! Я продержусь, буду тебя ждать. Они говорят, помогут! Ребята вроде приличные, – женщина улыбнулась Славе и Лере, – кажется, не обманывают. И мне будет спокойно. Только вот волнует участие в боевых действиях! Ребята, а это и вправду очень опасно?

– Опасно. Но в разумных пределах. Думаю, менее опасно, чем было в Афгане. Вы ведь не боялись там летать, Пётр Васильевич? Не боялись. Вот он и будет летать, только на чем-то покруче самолёта. Ну всё, прощайте. Сегодня вы за вами заедем.

– Что ему с собой собрать? – женщина прижала руки к груди, и её лицо озарила улыбка надежды. – Еды, смены одежды? Не знаю, как он без меня будет! Вы же видите, он сам себя обслужить не может!

– Ничего с собой не надо брать. Ему всё дадут. Всё, что нужно для жизни.

Слава встал со стула и пошёл к двери. Лера тоже поднялась и, улыбнувшись ошеломлённым людям, сказала:

– Не переживайте! Всё будет отлично!

Они вышли из дома, остановились возле ожидавшего их такси, и Лера, задумавшись, сказала:

– Слав, а может, их обоих забрать? А что, наложить матрицу ей на мозг, как и ему, и пусть летает в каком-нибудь из наших флайеров. И им легче, и нам. Наташа вон летает, воюет, а ведь никогда не была пилотом или стрелком! И эта женщина сможет. Не хочется мне их разлучать…

– Хммм… не знаю. Может, ты и права, – Слава утёр с лица капли от растаявшего снега, налетевшего в лицо, – подумаем. Понимаешь, Натаха совсем другая. Она бой-баба, считай, мужик в юбке. А тут женщина… Куда поедем сейчас? Слушай, а давай заедем к одному ветерану, он рядом живёт, где-то на этой улице! Герой Советского Союза, орденоносец, то ли сорок самолётов сбил, то ли шестьдесят! Я где-то даже читал про него. Интересно было бы поговорить и посмотреть, как он отреагирует. Ему сейчас должно быть под сто лет!

– Слав, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – Лера грустно поджала губы. – Он был когда-то героем, а сейчас небось в маразм впал! Я знала одного из ветеранов, как напьётся, начинает жену и дочь гонять. Кричит: «Я кровь проливал!» – и с ножиком за ними гоняется. Сам дедок такой мелкий был, соплёй перешибёшь, а гонору ужас сколько. Его все в подъезде боялись. Сколько ни забирали в милицию, всегда отпускали через несколько часов, и он опять хулиганил… Кто же ветерана тронет?

– Лер, не путай ты мягкое с тёплым, ветераны тоже разные бывают. И старики разные. Я знавал таких мудрых стариков, что диву даешься. И встречал… В общем, давай-ка посмотрим на этого ветерана. В крайнем случае просто дадим ему денег, типа спонсоры, и уйдём. Если уж он совсем никакой…

Они сели в автомобиль, назвали водителю адрес, и тот снова покатил их по улице вниз, под горку, к бывшему оврагу, который когда-то засыпали, построив на нём дома.

Дом, в котором жил ветеран и герой, ничем не отличался от того, в котором жил герой афганской войны. Для государства эти люди были равны в своей значимости. То есть одинаково не нужны. Слава грустно вспомнил фотографию в какой-то газете, где ветеран в своей квартире примёрз к полу живьём, не в силах встать. Его тогда охватил бессильный гнев и желание просто взять и перебить всех чиновников. Вероятно, так и начинаются революции, когда власть полностью забывает о своих подданных, упиваясь хапанием и пожиранием нахапанного.

Впрочем, у этого ветерана была вполне так ухоженная квартира: новые обои, новый линолеум, хорошая обстановка в доме. Несмотря на то что он жил один, чувствовалась женская рука. Как и у предыдущего ветерана, дверь открылась сразу, без вопросов «Кто там?» и сложных переговоров через дверь. Старик, который их встретил, был сухой, как старый вяз. Его высохшие руки, оплетённые крупными венами, чем-то напоминали руки Славы – широкие, когда-то такие же мощные, только теперь уже изломанные болезнью и временем. Он посмотрел на пришельцев ясными серыми глазами и слегка дребезжащим голосом сказал:

– Если вы что-то пришли продавать мне, сообщаю, что идиотов можно поискать в квартире напротив, там живёт Мария Степановна, она купит у вас любую пакость. Тут идиотов нет!

– Я вижу, – усмехнулся Слава, – и это очень радует! О чём я тебе говорил, Лер? Можно мы пройдём, поговорим с вами?

– Каков предмет разговора? – усмехнулся старик. – Впрочем, проходите! Красть у меня нечего, денег нет, грабить бесполезно, если только унитаз импортный открутить, его недавно мне сын поставил. Говорю: «Мне и старый ничего так к заднице пришёлся», а он: «Папа, отстань! Твоему заду нужен новый унитаз!» Интересно, он действительно считает, что я такой засранец и целые дни провожу на горшке?

– За вами супруга ухаживает? – спросила Лера, оглядывая уютное гнёздышко, в котором всё стояло на своих местах, строго параллельно и не было ни следа пыли или грязи.

– Моя Дуся умерла десять лет назад… – грустно пожал плечами старик, – с тех пор всё один. Сын предлагал бабку какую-нибудь мне сосватать, а я не хочу. Не могу забыть. И не надо мне тут чужой бабы. Ухаживает за мной одна женщина, сын нанял. Приходит, убирается, готовит. Хорошие у меня дети. И дочка славная, только она далеко сейчас, на Сахалине. Муж там нефтяник, что ли, на платформах работает. Но как она прилетает, то сразу ко мне бежит. И посылки шлют всё время! Ну ладно, может, чайку попьёте со мной? Сын прислал конфеты какие-то импортные, каюсь, люблю сладкое жевнуть! Ну что, соблазнил я вас на чай? Пошли, пошли! Всё веселее мне будет! А то поболтать иногда не с кем! С Настей особо не потолкуешь, баба глуповатая, всё хрень какую-то несёт. То что-то в телевизоре выведает, то соседки чего расскажут! А моя Дуся такая умница была… Учительницей работала всю жизнь, до пенсии. И потом работала тоже, помогала. С ней о чём угодно можно было поговорить. Золотая женщина! Царствие ей Небесное…

– Семён Василич, а вы хотели бы стать молодым? – неожиданно, в лоб, спросила Лера. – Вновь стать лётчиком, бить врагов?

– Хм… странный вопрос! – усмехнулся старик. – Вы что, опрос, что ли, проводите? Или всё-таки молодильные яблоки продаёте – по акции, со скидкой?

– Не опрос, – решился Слава. – Не знаю, как вам и сказать… В общем, мы представляем некую секретную военную организацию. Нам нужны бывшие лётчики, имеющие опыт боевых действий, лучшие из лучших. Но те, что в настоящее время не у дел.

– И зачем они вам нужны? – заинтересовался старик. – Опыт передавать, что ли? Какой я опыт передам, когда я летал, считай, на велосипеде, а они сейчас на космических кораблях?!

– Вот на космических кораблях и будете летать. Вернее, на корабле. У вас вынут мозг, поместят в этот корабль, и вы будете им управлять. Боевой машиной под названием звёздный крейсер. После десяти лет службы вам сделают новое молодое тело, поместят туда мозг, и вы начнёте жить заново. Вы увидите иные планеты, иные миры, вы станете на время боевым звездолётом, а потом поселитесь человеком там, где захотите!

– Смеётесь над стариком? – недоверчиво посмотрел ветеран. – Думаете, я как ребёнок доверчивый? Я к вам с душой, как к людям, а вы глумитесь? Уходите, ребята. Всё. Разговор окончен. Эти журналистские штучки, розыгрыши я не люблю. Нашли над кем смеяться! – Старик встал, и опёрся о косяк двери: – Быстро уходите, пока я вас чем-нибудь не огрел!

– Боевой старик! – усмехнулась Лера и достала из кармана небольшой матово-серый прямоугольник – гравитонный коммуникатор для связи с «Соргамом». Она взяла его на всякий случай, если им со Славой придётся ходить по одному или же они окажутся в том месте, где мощности говорилки в ухе Славы окажется недостаточно. Она легко коснулась панели, воздух засветился, и развернулся в большой, метр на метр, экран.

Лера негромко сказала:

– Наташ, покажи ему наш корабль!

Экран сделался тёмным, потом на нём высветился сияющий в лучах солнца «портсигар».

– Звездолёт «Соргам», наш боевой звёздный крейсер. Слава – его капитан. Сейчас звездолётом управляет мозг Наташи, но она скоро получит новое тело, поэтому вакансия освобождается.

– Жду не дождусь! – На экране появилась Наташа, в элегантном наряде времён Ренессанса, вся в рюшечках и лентах, с глубочайшим декольте, из которого были видны соски.

– Кхе-кхе! Ты чего напялила такое, – глаза Славы полезли на лоб, – с какого хрена ты эту ерунду на себя натянула?

– А что, не нравится? Ну, могу переодеться! – Мгновение, и она уже стояла в сарафанчике, практически не скрывающем тело, из полупрозрачной ткани. Кроме сарафанчика, на ней ничего не было…

– М-да! Интересные у вас подчинённые, – неопределённо протянул старик. – Значит, не врёте? Не врёте. А девчонка хорошая, да… Знавал я одну такую…

– В четырнадцатом году, да, дедуль? – ехидно улыбнулась Натаха. – Я спецом для него древний наряд одела! Может, ему будет легче воспринять вашу информацию, если, так сказать, окажется в привычном окружении!